История русской идеи - [2]

Мировоззрение наших предков зиждилось на уверенности, что все существенные события уже есть в Книге Жизни; и тому, что происходит у них на их глазах, нужно лишь найти адекватное толкование в Священном писании. Вместе с тем, языческие мотивы (в том же «Слове о полку Игореве») свидетельствуют о господствующей в народной среде мифологии. Для мифологического сознания характерно ощущение безвременности бытия и деперсонализации субъекта. Творчество монахов, обращённое ко всему люду (включая князей), имело целью изобличенье грехов. Вот как пишет об этом автор «Повести временных лет»: «Это Бог напустил на нас иноплеменников, не их милуя, а нас наказывая. Наказывает он нас нашествием поганых; это ведь бич его, чтобы мы, опомнившись, воздержались от злых дел своих. Ведь потому-то и народ подвергается мукам: одних ведут в плен, других убивают, иных выдают на месть, и они принимают горькую смерть, иные трепещут, видя убиваемых, иные от голода умирают и от жажды. Одно наказание, одна казнь, бедствия же различны; различны печали и страшные муки тех, кого связывают и пинают ногами, держат на морозе и кому наносят раны… Пусть же никто не дерзнёт сказать, что Бог ненавидит нас! Нет! Нет! Ибо кого любит Бог так, как нас возлюбил? Кого так почтил он, как нас, прославил и превознёс? Никого! Были мы прославлены Богом и не прославили его, были просвещены – и не уразумели, видали волю владыки и презрели её. Потому ведь и сильнее разгневался на нас, что больше всех почтены были и хуже всех совершили грехи. Вот и я, грешный, много и часто Бога гневлю и часто согрешаю во все дни» (пер. Д. С. Лихачёва).

Любопытно, что уровень грамотности в Древней Руси был заметно выше, чем в последующие времена на её территории. Об этом свидетельствуют берестяные грамоты Новгорода, где простой люд (и даже женщины!) вели бытовую переписку. Впрочем, как писал Гегель в своих «Лекциях по философии истории», «язык богаче в неразвитом, первобытном состоянии народов и беднеет с цивилизацией». Вместе с накоплением богатств и культурных ценностей происходило расслоение общества, а кроме того, «вытеснение» Руси из южных степей. Если в X веке русские свободно ездили в Тмутаракань, в Крым и даже через степи Северного Кавказа до берегов Каспийского моря, то в русских источниках XII–XIII веков Половецкая степь уже именуется «Землёй неведомой», а затем – «Диким Полем». Разложение русского суперэтноса началось, когда Русь находилась в зените своего развития. Она была богатой страной с великолепным ремеслом и блестящей архитектурой (см, например, Б. А. Рыбаков. Ремесло Древней Руси. 1948; П. П. Толочко. Древняя Русь. 1987). Ничего удивительного! Ведь Древний Рим тоже процветал, когда начиналось его разложение, и его граждане требовали «хлеба и зрелищ». В своей лекции по теории этногенеза Л. Н. Гумилёв изрекал: «Человек, будучи глубоким стариком, ещё находится здесь!» – и тыкал указкой в максимум кривой экономического и культурного развития этноса.

Батыевское нашествие воспринималось как кара Божья, от которой одно спасение – покаяние. Оно не замедлило развития Древней Руси, а лишь ускорило её агонию. Именно из-за отсутствия «энергии сопротивления» и эгоизма князей Русь была побеждена, хотя обладала резервами (городами, воинами и материальными ресурсами) для отражения атаки. Тем паче, что разрозненные отряды Батыя, наступавшие на Рязань и Владимир, были вовсе не так многочисленны, как это расписывали в ранних источниках. Князья «не договорились». Впрочем, нельзя исключать, что сама такая гипотетическая возможность объединения для борьбы с внешним врагом существует лишь в нашем воображении, как и сам феномен Руси как некого национального сообщества. Ко второй половине XIII века все русские княжества попадают в вассальную зависимость от Орды. Тут надо заметить, что именно «поганые» монголо-татары впервые провели на Руси перепись населения. Вот как повествует об этом Новгородская летопись (от 1258 г.): «И почаша ездити окаяннии по улицамъ, пишюче домы крестьянскыя…». Именно «окаянные» ввели единую десятичную систему налогообложения, исключив из неё духовенство и церковную собственность, и сформировали на всей территории северо-восточной Руси «ямскую гоньбу» (постоянную конную систему транспорта). Десятники, сотники и тысячники назначались из местного населения. Во главе «тьмы» (десяти тысяч) ставились монгольские чиновники («баскаки»). Сначала дань собирали баскаки, а затем уже сами князья, получающие в Орде ярлыки на правление.

«Пассионарный толчок» или «мутация этноса» (по выражению Л. Гумилёва) приводит к образованию островков новых народностей. Один из самых глухих островков – Москва. Преобразование родовых отношений в государственные и переход удельных князей в подданство к Московскому князю протекало в жестокой борьбе. Условно можно выделить три этапа, в течение которых были преодолены архаичные заветы старины и «лестничное право» на вотчины. Сначала была подорвана «конкурентоспособность» целой ветви Рюриковичей из Великого княжества Тверского. На втором этапе истреблены практически все конкуренты – братья Василия II Тёмного из рода «Даниловичей». Третий этап – присоединение Новгородской земли и освобождение от дани татарским ханам при Иване III – рождение государства под названием Россия. Условным историческим рубежом, разделяющим Древнюю Русь и Россию, С. М. Соловьёв и В. О. Ключевский считали год вступления на московский престол князя Ивана III; Л. Н. Гумилёв называет временем «перестройки» 70 лет с 1412 по 1482. В конце концов, это дело вкуса.