История русской церкви (Том 5) - [3]

Если мы согласимся признать Рязанский список копиею с первоначального, Кирилловского, то сам собою решится вопрос и о происхождении находящейся в этом списке смешанной редакции правил и толкований. Очевидно, она произошла не в России и даже не в Болгарии, вопреки мнению некоторых, а в самой Греции, так как, по свидетельству деспота Святислава, он испросил от самого патриарха Цареградского прототип того списка, который послал нашему митрополиту Кириллу. Пусть ныне в известных греческих списках Кормчей не находят такой смешанной редакции правил и толкований, но отсюда не следует, чтобы она не существовала у греков в XIII и даже в последующие столетия 10. Что же сказать о происхождении Софийского списка и другой смешанной редакции правил и толкований, какую он представляет? Нам кажется вероятною догадка, что правила в Софийском списке, полные и частию неполные или нецельные, суть те самые, какие по местам употреблялись в России еще прежде митрополита Кирилла, и потом к ним только приписаны готовые толкования из списка, полученного Кириллом. Ибо, как мы уже замечали, правила Софийского списка по переводу южнославянскому гораздо древнее правил списка Кирилловского, или, что то же, Рязанского, а толкования в обоих списках буквально сходны; между тем, судя по памятникам, у нас прежде митрополита Кирилла действительно употреблялись правила полные 11. Или, быть может, эти толкования нового перевода присоединены к полным правилам древнейшего южнославянского перевода в самой Болгарии, и список их в таком виде прислан был в Россию, например в Новгород, и послужил прототипом для списка Софийского и других подобных. Соответственно тому, какую примем мы догадку, первую или последнюю, редакции Софийского списка можно будет приписать происхождение или русское, или болгарское, по крайней мере в том смысле, что соединение здесь толкований, преимущественно Аристиновых, с правилами по Зонару совершено или в России, или в Болгарии, хотя относительно сочетания в этом списке самих правил, цельных и нецельных, кем и когда оно сделано, в России ли, или в Болгарии, или даже в Греции, мы ничего сказать не можем.

Впрочем, справедливы или не совсем справедливы изложенные нами мысли о старейших списках нашей Кормчей, Рязанском и Софийском, за достоверные можно признать следующие положения. Первое: время митрополита Кирилла составляет эпоху в истории церковного законоведения в России. Кроме того что он первый принял в Россию славянскую Кормчую с толкованиями, которые прежде у нас были неизвестны, и предложил ее для употребления всей Церкви, а не частных только лиц, он своим примером, а может быть и особым распоряжением, возбудил других к списыванию славянской Кормчей и содействовал распространению ее в нашем отечестве. Недаром он сам свидетельствовал на Владимирском Соборе, спустя не более четырех лет со времени получения из Болгарии книги церковных правил, что эти правила, благодатию Божиею, уже ярко сияют в России, прогоняя тьму неведения и все просвещая светом разумным, - одного своего списка, конечно, тут не мог разуметь первосвятитель. С его времени славянскую Кормчую у нас списывали не только епископы, например Новгородский и Рязанский, судя по уцелевшим их спискам, но и князья, например волынский Владимир Василькович, для которого переписана была она в 1286 г., а может быть, и другие лица. По крайней мере, с последней четверти XIII в. в продолжение двух столетий мы можем насчитать более десяти списков Кормчей, писанных в России и доселе сохранившихся или известных в позднейших копиях 12. И замечательно, что, списывая Кормчую, наши епископы предназначали ее не для себя только, но и для своих священников и для мирян. В заметке, или предисловии, к Рязанскому списку, сказано, что епископ Иосиф списал Книгу правил "на уведение разуму и на просвещение верным и послушающим", а в предисловии к списку Софийскому замечено, что архиепископ Климент положил свою Кормчую "в церкви святые София на почитание священиком и на послушание крестьяном" 13. Другое положение: оба старейшие списка нашей Кормчей, Рязанский и Софийский, или, вернее, те, с которых они списаны, послужили прототипами для всех последующих списков, какие употреблялись у нас не только в XIII-XV столетиях, но до самого издания печатной Кормчей (1650), по крайней мере, насколько дело расследовано учеными. Отсюда разделение этих списков на две фамилии: Рязанскую, или Иосифовскую, и Софийскую. Так, к Рязанской фамилии принадлежат: один из Синодальных списков XIII-XIV вв., один из списков Лаптевских XV в. и до десяти списков XVI столетия 14. К Софийской фамилии принадлежал список Волынский 1286 г., писанный для тамошнего князя Владимира Васильковича и имевший некоторые отличия от списка Софийского Новгородского (откуда естественно заключить, что первый 15 списан был не с последнего, а существовал еще прежде того и другого особый прототип для всех списков этой фамилии); принадлежат также списки XV в. - Браиловский, или Строгановский, и второй - Лаптевский и более десяти списков XVI-XVII столетий 16. Надобно, впрочем, заметить вообще, что, судя по описаниям списков как Рязанской, так и Софийской фамилии, переписчики их не ограничивались одним копированием их прототипов, а позволяли себе разные отступления, иногда переставляли статьи, иногда исключали, иногда переносили из одной редакции в другую, иногда присовокупляли новые статьи греческого и русского происхождения, отчего русские статьи встречаются в поздних списках и Рязанской фамилии, а не Софийской только. Следует также заметить, что есть списки Кормчей XIII-XIV вв., не обследованные учеными и потому неизвестно к какой фамилии принадлежащие 17.