История Русской армии. Часть 2. От взятия Парижа до покорения Средней Азии - [97]

Главная масса нашей конницы всю войну действовала бесцветно, в чем виной исключительно рутинерство старших начальников (достаточно вспомнить Крылова под Плевной). С разведывательной службой она не справилась – по переходе Дуная армия двигалась в потемках, несмотря на наличие при ней 150 эскадронов. Глаза не видели, уши не слышали. Но всякий раз, когда во главе этих эскадронов и сотен становились достойные их командиры, слава венчала их штандарты. Бегли-Ахмет и Аравартан общеизвестны, но не менее достойно славы дело при Караджаларе, где храбрый Греков повторил Картальское дело Баура после Кагула, захватив всю артиллерию армии Сулеймана. Налет же лейб-драгунского эскадрона капитана Бураго на Филиппополь явился исключительным по силе подтверждением того, что смелость города берет.

Артиллерия оказалась на своей всегдашней высоте. В начале войны образована корпусная артиллерия: артиллерийские бригады оставлены в составе 4 батарей, а по 2 батареи от каждой переданы корпусному начальнику артиллерии. При корпусе образовалась, таким образом, как бы артиллерийская бригада в 4 батареи (поровну батарейных и легких). Тактическое ее применение со стороны войсковых начальников часто было посредственно (вроде пятидневной бессмысленной долбежки плевненских укреплений 4-фунтовыми батареями). И так же отлично зарекомендовали себя инженерные войска – зимницкие понтонеры, саперы балканских перевалов.

Остается упомянуть про довольствие армии. Милютин передал его еврейскому товариществу Коган, Грегор, Горвиц и К. Обворованные войска терпели недостаток во всем – товарищество загребало золотые горы. Контракт с этим товариществом являет собой верх легкомыслия – в частности, 3-й параграф лишь чудом не имел роковых последствий. Согласно этому параграфу Главная Квартира обязана была сообщать агентам товарищества за неделю вперед местонахождение воинских частей и соединений на театре войны и все их маршруты. Святая святых военной тайны выносилась на улицу, доверялась сотням посторонних частных лиц, в большинстве факторов Западного края, знавших за неделю то, о чем старшие начальники армии обычно ставились в известность за день или за два. К чести всех этих сотен агентов, почти поголовно евреев, предателей среди них не нашлось. Но это исключительно счастливая случайность.

* * *

Русское полководчество шесть месяцев – плачевное, седьмой – блистательно. С июня по конец ноября армия вверена слабому и неумелому руководству Главной Квартиры. Нарезанные ею отряды двигаются наудачу, ощупью, без связи друг с другом и всюду натыкаются на превосходные силы. Тогда пробуют действовать по Мольтке, воспроизвести Гравелот под Плевной. Это не удается, и каждая неудача сопровождается приступом малодушия: после Второй Плевны – челобитная румынам, после Третьей – предложение отступить за Дунай. Воля Государя спасает положение. Однако Плевна парализует всю армию – и Главная Квартира целиком подчиняется воле Османа-паши.

Но тут в первый ряд выдвигаются три вождя: Гурко, Радецкий, Скобелев. Все трое – люди железной воли. Каждый, однако, по-своему: Гурко – могуч и решителен; Радецкий – спокоен и непреклонен; Скобелев – блестящий, сверкающий. В свои энергичные руки принимают они ведение войны, сообщают ему свой неизгладимый отпечаток. И последний, седьмой, месяц дает нам переход Балкан, Шейново, Филиппополь и сокрушение двух турецких армий. Русское военное искусство пробуждается. Грозно и прекрасно оно в этом своем пробуждении!

На первое место следует поставить Гурко. Это – победитель войны 1877 1878 годов, победитель Балкан, вдохнувший свою несокрушимую энергию как в войска, так и в Главную Квартиру. Скобелев еще не успел вполне сформироваться как полководец (Шейново – Рымник, Прагой будет Геок-Тепе). Но он уже стал Белым Генералом, героем легенд – при одном его виде гремит ура!. Радецкий уступает им в полководческом отношении – он не столь монументален, как Гурко, не столь картинен, как Скобелев. Но он из того же гранита – этот на вид скромный, бесстрастный – и бесстрашный – военачальник, шесть месяцев простоявший бессменным часовым на славнейшем и ответственнейшем посту всей войны. Федор Федорович Радецкий еще с кадетской скамьи отличался исключительным прямодушием. Скромностью и застенчивостью он напоминает Нахимова. Когда после Шейнова великий князь Николай Николаевич вручил ему свою георгиевскую звезду, Радецкий в замешательстве сунул ее в карман.

На Балканах война тянется до конца января, на Кавказе с турками покончено уже в октябре. Это – разница между двумя братьями-главнокомандующими. В лице великого князя фельдцейхмейстера Кавказская армия имела авторитетного и волевого полководца, сумевшего объединить действия различных отрядов, направить их к определенной цели – сокрушению неприятельской армии. Старшие начальники Кавказской армии в эту войну – ниже посредственного. Лорис-Меликов слаб и нерешителен, Гейман храбр, но бездарен. Счастливое исключение представляет лишь Радецкий Закавказья – Тергукасов.

Всего в военных действиях принимало участие: 31 пехотная дивизия, 4 стрелковые бригады, 15 кавалерийских дивизий, 3 отдельные кавалерийские бригады и отдельные казачьи части – круглым счетом 600000 человек. Боевые потери составили 32000 убитых, умерших от ран и без вести пропавших, 75000 раненых. Четыре пятых этих потерь приходится на Балканский театр. Потери от болезней во много раз значительнее – только на театре войны случилось 450000 заболеваний, и сыпной тиф унес в могилу свыше 80000 человек.