История Рунного посоха - [7]

Замок смотрел сверху вниз на красные городские крыши и на арену для боя быков, которая, как говорили, была построена много тысяч лет назад еще ромеями.

Граф Брасс направил усталую лошадь по дороге, спиралью поднимающейся ко входу в замок, и крикнул стражникам, чтобы открывали ворота. Дождь ослаб, однако ночь была холодная, и граф с нетерпением ждал возможности согреться у очага. Спешившись во дворе и препоручив лошадь конюху, он тяжело протопал по ступеням, спустился по короткому коридору и оказался в главном зале.

Здесь в камине ревело высокое пламя, а перед ним в глубоких мягких креслах сидели дочь графа Иссельда и его старинный друг Боженталь. При появлении хозяина дома они поднялись ему навстречу, и Иссельда встала на цыпочки, чтобы поцеловать отца в щеку.

– Судя по всему, – улыбнулся Боженталь, дергая за веревку колокольчика, – тебе не повредит горячая еда. И одежда потеплее доспехов. Я распоряжусь.

Граф Брасс с благодарностью кивнул. Подойдя к огню, он стянул с себя шлем и с грохотом положил его на каминную полку, в то время как Иссельда уже опускалась на колени у его ног, чтобы распустить доспешные ремни и отдать поножи слуге. Эта девятнадцатилетняя красавица, в светлых волосах которой играли оттенки рыжего и золотого, походила на фею огня, стремительную и грациозную. Струящееся платье, словно сотканное из языков пламени, удивительно подходило к ее нежно-персиковой коже.

Второй слуга помог графу снять прочие части доспеха, и вскоре тот уже натягивал мягкие просторные штаны и рубаху из белой шерсти, поверх которой накинул льняной шлафрок.

Небольшой стол пододвинули к очагу, и он ломился от съестного: здесь были и бифштексы из местной говядины, к которым подали вкуснейший густой соус, и картофель, и салат. Над этим изобилием возвышался кувшин с глинтвейном. Граф Брасс, счастливо вздохнув, сел за стол и принялся за еду.

Боженталь стоял у огня, наблюдая за графом, а Иссельда свернулась клубочком в кресле напротив, дожидаясь, когда отец утолит первый голод.

– Милорд, – наконец с улыбкой проговорила она, – как прошел день? Все ли ладно в наших землях?

Граф Брасс кивнул с напускной серьезностью.

– Похоже на то, моя госпожа. Хотя из всех северных башен мне удалось посетить лишь одну. Пошел дождь, и я решил вернуться домой.

Он рассказал им о стычке с болотным балаболом. Иссельда слушала с округлившимися от страха глазами, а Боженталь как-то посерьезнел и поджал губы, его добродушное аскетичное лицо помрачнело. Знаменитый философ и поэт не всегда одобрял подвиги своего друга, вероятно, полагая, что граф Брасс сам ищет приключений на свою голову.

– Помнишь, – сказал Боженталь, когда граф завершил рассказ, – как сегодня утром я советовал тебе ехать вместе с фон Виллахом или с кем-нибудь еще.

Фон Виллах, старший офицер графа, был верным старым солдатом, участвовавшим с ним вместе почти во всех прежних переделках.

Граф Брасс рассмеялся, заметив кислую мину друга.

– С фон Виллахом? Он стал старым и медлительным, к тому же было бы жестоко тащить его с собой в такую погоду!

Боженталь натянуто улыбнулся.

– Он на пару лет моложе тебя…

– Возможно, но разве он смог бы в одиночку побороть барагуна?

– Дело не в этом, – твердо гнул свое Боженталь. – Если бы ты поехал с ним и с отрядом солдат, ты бы вообще не встретил барагуна.

Граф Брасс взмахнул рукой, обозначая окончание спора.

– Я должен поддерживать себя в форме, а не то превращусь в такую же развалину, как фон Виллах.

– Но у тебя имеются обязательства перед людьми, отец, – мягко вставила Иссельда. – Если тебя убьют…

– Меня не убьют! – Граф презрительно улыбнулся, словно смерть могла касаться кого угодно, но только не его.

В свете пламени его лицо напоминало отлитую из металла военную маску какого-то древнего варварского племени, в нем действительно было что-то, не подверженное течению времени.

Иссельда пожала плечами. Она унаследовала от отца многие черты, а также уверенность, что спорить с такими упрямцами, как граф Брасс, нет смысла. Боженталь однажды написал о ней в поэме, не предназначенной для широкой публики: «Она как шелк, что нежен, но не рвется…» – и сейчас, наблюдая за дочерью и отцом, с теплотой отмечал схожесть их черт и характеров.

Он и сменил тему:

– Я сегодня слышал, что всего полгода назад Гранбретань захватила провинцию Кёльн. Они распространяются как зараза.

– Довольно полезная для здоровья зараза, – отозвался граф Брасс, откидываясь в кресле. – Они хотя бы приносят с собой порядок.

– Порядок в политическом смысле – наверное, – с некоторым жаром возразил Боженталь. – Но едва ли это порядок нравственный или духовный. Их жестокость не знает предела. Они безумны. Их души больны пристрастием ко всему дурному и ненавистью ко всему благородному.

Граф Брасс пригладил усы.

– Подобное зло существовало и раньше. Да взять хотя бы того булгарского колдуна, моего предшественника. Он был точно таким же злодеем, как они.

– Булгарец был одиночкой. Так же, как и маркиз Пешт, Рольдар Николаефф и прочие. И они были исключениями; почти во всех случаях те люди, которых они увлекали за собой, в итоге восставали против них и уничтожали их. А вот Темная Империя – это целый народ, состоящий из подобных личностей, и то, что они творят, считается там нормальным. В Кёльне они развлекались тем, что распяли всех девочек в городе, оскопили всех мальчиков, а взрослых, желавших спасти свои жизни, заставили совокупляться друг с другом прямо на улицах. Это неестественная жестокость, граф, и это еще не самое худшее, на что они способны. Такие развлечения подрывают самые основы человечности.