История Рима - [406]

Таким образом, в империи оставалось еще достаточно много элемен­тов старой культуры, не поглощенных христианством и поэтому враждеб­ных ему. Задача состояла в том, чтобы эти элементы объединить и проти­вопоставить торжествующей новой религии. Вскоре для этого нашелся под­ходящий человек.

Юлиан

У Констанция не было детей. Единственными уцелевшими родствен­никами императора являлись два его двоюродных брата — Галл и Юлиан, сыновья Юлия Констанция, одного из братьев Константина I. Когда Кон­станций оставил персидский фронт и направился против Магненция, он назначил цезарем Галла и послал его вместо себя на Восток. Но уже очень скоро Галл навлек на себя подозрения Констанция, был отозван и казнен (354 г.). Остался Юлиан. Скрепя сердце Констанций вынужден был назна­чить его цезарем и отправить в Галлию (355 г.). Там за годы гражданской войны снова усилились набеги саксов, франков и аламанов.

Флавий Клавдий Юлиан (родился в 331 г.) провел тяжелую юность. Вместе с братом он случайно спасся во время страшной резни, устроен­ной Констанцием после смерти отца в 337 г. Галлу было тогда 12 лет, Юлиану — 6. Для братьев настали ужасные дни. Жестокий и подозри­тельный Констанций, оставив им жизнь, осудил их на заточение в разных городах Малой Азии. Мальчики были окружены христианскими учителя­ми, игравшими при них роль шпионов. Во главе их стоял епископ никомедийский Евсевий. Это был убежденный арианин, опытный интриган и по­лемист. Таким образом, первые уроки христианства Юлиан получил от тех, кого он считал смертельными врагами, а само христианство воспри­нял в наиболее отталкивающей форме бесконечной грызни между право­славными и арианами.

Когда в 342 г. Евсевий умер, братьев отправили в один замок в Каппадокии, где они безвыездно провели более 6 лет. Они жили под постоянным и мелочным надзором придворных евнухов. Толпа арианских учителей по-прежнему окружала их. В Юлиана насильно вбивали христианство, и он из чувства самосохранения вынужден был играть роль убежденного и стро­гого христианина. Он соблюдал посты, аккуратно ходил в церковь и даже читал в церквах для народа священное писание.

Однако, по-видимому, не все окружение Юлиана было чисто христиан­ским. Среди евнухов был некто Мардоний, который тайком знакомил маль­чика с великими греческими поэтами и философами. Легко себе предста­вить, с какой жадностью набрасывался Юлиан на запретный плод и какое влияние оказало это на формирование его мировоззрения.

Когда Галл был назначен цезарем, кончилось и заточение Юлиана. Ему было разрешено жить в Константинополе и посещать высшую школу. Од­нако профессором ему Констанций избрал христианского ритора Экеболия, который в своих лекциях занимался только «поношением богов».

Но подозрительный Констанций не мог долго терпеть присутствия Юлиана в Константинополе. Под предлогом пополнения образования его отправили в Никомедию. Это было счастьем для Юлиана. В Никомедии преподавал тогда знаменитый языческий ритор Либаний. Правда, Юлиан должен был поклясться Констанцию, что не будет посещать его лекций. Но он сумел найти выход. За большие деньги Юлиан нанял человека, ко­торому поручил записывать лекции Либания, а потом тайком изучал их. Либаний впоследствии говорил, что Юлиан усвоил его учение гораздо луч­ше, чем те, кто его слушал.

Несмотря на все ухищрения и конспирацию, до Констанция дошли слухи о том, что Юлиан дружит с язычниками. Юноше снова грозила опала, быть может, смерть. Пришлось усилить маскировку: Юлиан остригся, сбрил бороду (длинные волосы и борода были признаком приверженности к язы­ческим учениям), стал вести монашеский образ жизни и вступил в никомедийский клир в качестве чтеца.

В эти годы совершилось окончательное обращение Юлиана, обраще­ние назад, к язычеству, от ненавистного христианства. Юлиан, как боль­шинство людей его эпохи, был глубоко религиозной натурой. Но эта рели­гиозность благодаря условиям его жизни свернула с того пути, который в середине IV в. стал уже традиционным. Для Юлиана христианство явля­лось символом всего того, что он ненавидел с детства. Христиане убили его отца, долгие годы держали его самого в изгнании под непрерывным страхом смерти, вынуждали его притворяться и лицемерить. Христиан­ство стало рисоваться Юлиану как чудовищная религия насилия, обмана, интриг, бесплодных догматических споров и грубого суеверия. Рядом с ним он видел старый прекрасный мир эллинских богов, бесценные сокро­вища древней культуры. Язычники не травили и не преследовали его, на­оборот, они сами были гонимы. От них Юлиан тайком получил самые яр­кие и прекрасные впечатления своего детства и юности. Для страстного и экзальтированного юноши выбор был ясен.

Юлиан в величайшей тайне с жаром предался изучению языческой на­уки и философии. Его особенно манила область религиозной философии и мистики. Для посвящения в тайны модных тогда учений он отправился в Эфес к знаменитому неоплатонику Максиму. У него он познакомился с тайным учением неоплатонизма, постиг искусство гаданий и способы «всту­пать» в непосредственное общение с богами.