История Рампы - [37]

Я снова начал гонять машину туда-сюда, отрабатывая повороты, понемногу с ней осваиваясь. Марсель, не прекращая болтовни, носился по машине из конца в конец и прикручивал провода к балкам. Подойдя к моей «боевой рубке», он сунул руку в открытое окно, треснул меня по плечу и проревел:

— Надень наушники, да? Ты так хорошо слышишь. Подожди, я иду назад!

Он скользнул по балкам, хлопнулся на свое сиденье в хвостовой части машины и заорал в микрофон:

— Ты хорошо меня слышишь? Да? Я иду!

От избытка чувств он забыл, что у меня тоже есть микрофон. Не успел я сообразить, что к чему, как он уже снова колотил кулаком в стекло:

— Хорошо? Хорошо? Ты хорошо слышишь?

— Вот что, — сказал американец. — Стартуйте-ка, парни, сегодня вечером. Вот вам все бумаги. Марсель знает, как тебе добраться до Парижа, подзаработав по дороге деньжат. Рад был иметь с тобой дело.

И американец навсегда ушел из моей жизни. Возможно, он прочтет эти строки и свяжется со мной через издателей. Я ушел в свою уединенную каморку. А Марсель направился в местное увеселительное заведение. Весь остаток дня я проспал.

С наступлением темноты я поужинал и на такси добрался до ангара. Свой багаж, урезанный до необходимого минимума, я затолкал за спинку сиденья. Двигатель запущен, давление в норме. Топливомер показывает полный бак. Фары в порядке. Я вывел машину из ангара и немного погонял по кругу, чтобы прогреть. Луна поднималась все выше. А Марселя и близко не было. Выключив мотор, я спустился на землю и стал ходить возле машины. После долгого ожидания на аэродроме появилась машина, и из нее вышел Марсель.

— Вечеринка, — заорал он. — Прощальная вечеринка. Теперь едем, да?

Не скрывая раздражения, я снова завел мотор, включил мощные фары и выехал на дорогу. Марсель так горланил, что я повесил наушники на шею и постарался о нем забыть. Я проехал уже порядочный кусок дороги, когда передо мной резко затормозила полицейская машина.

— Ваш наблюдатель заснул. Продолжая ехать без наблюдателя, вы нарушаете правила.

Подбежал Марсель:

— Л? Сплю? Вы, должно быть, плохо видите. Только из-за того, что я уселся поудобнее, вы начинаете придираться.

Полицейский подошел поближе и принюхался к моему дыханию.

— Да нет, он святой, — сказал Марсель. — Он вообще не пьет. И с бабами не водится, — подумав, добавил он.

— Ваши документы! — потребовал полицейский. Он придирчиво проверил их, стараясь хоть за что-нибудь зацепиться. Потом он увидел мои американские документы судового механика.

— Так. Значит, вы американец? Ладно, с вашим консулом мы связываться не станем. Поезжайте. И сунув мне в руки документы так, словно они были заражены чумой, он поспешно сел в машину и уехал. Сказав Марселю все, что я о нем думаю, я отправил его на место, и мы продолжили наш ночной рейс. При двадцати милях в час, той скорости, с которой нам было велено ехать, семьдесят миль до французской границы казались бесконечными. Не доезжая до Саарбрюкена, мы остановились, съехали на обочину, чтобы не мешать движению, и приготовились к дневному отдыху. Подкрепившись, я взял документы и пошел в местный полицейский участок за разрешением на пересечение границы. Затем, по боковым дорогам, в сопровождении полицейских мотоциклистов мы доползли до таможенного поста.

Вступив в разговор с соотечественниками, Марсель оказался в своей стихии. Как следовало из его речей, они вдвоем с одним таможенником, участвуя в Сопротивлении, почти в одиночку выиграли всю войну! После проверки документов нам разрешили въехать на территорию Франции. Дружок Марселя из таможни увел его на весь день к себе в гости, а я уснул, свернувшись калачиком у машины.

Было уже очень поздно, когда Марсель вернулся под конвоем двух французских полицейских. Подмигнув мне, они привязали его, мертвецки пьяного, к сиденью и бодро помахали мне на прощание. Подо мной мощно взревел мотор, и я помчался сквозь тьму, а где-то в хвосте машины болтался на своем месте пьяный «наблюдатель». Приходилось все время быть настороже, на случай, если где-нибудь затаилась полицейская машина. Одна все-таки стремительно подъехала, полицейский, высунувшись из окна, сделал презрительный жест в адрес Марселя, приветственно помахал мне рукой, и машина понеслась дальше.

Только оставив позади Мец и видя, что Марсель не подает признаков жизни, я съехал на обочину, спустился из кабины на землю и подошел взглянуть, как он там. Он крепко спал. Никакие толчки и встряхивания не помогли, и я поехал дальше. С рассветом я уже катил по улицам Вердена к большому автопарку, который был местом моего назначения.

— Лобсанг, — послышался из-за моей спины сонный голос. — Если ты сейчас не тронешься в путь, мы опоздаем.

— Опоздаем? — сказал я. — Да мы уже в Вердене!

Повисло гробовое молчание. И за ним взрыв:

— Верден?

— Послушай, Марсель, — сказал я. — Тебя приволокли ко мне пьяного в стельку. Тебя привязали ремнями к сиденью. Мне досталась вся работа, мне пришлось самому отыскивать дорогу. Так вот теперь ты валяй, принеси мне завтрак. Да пошевеливайся.

С видом понесшего несправедливое наказание, Марсель засеменил куда-то вниз по улочке и некоторое время спустя принес мне завтрак.