История Рампы - [20]

Появился человек, у которого на форме было больше позументов, чем у остальных, и жестом пригласил нас к себе в каюту.

— Часы, кэп, — снова рявкнул Борис. — Одни ему, и еще две пары мне. Хочешь сойти на берег, кэп? На берегу весело. Делай что хочешь. Девочки, выпивка — мы мешать не станем. Нам нужны часы.

Капитан улыбнулся и налил нам выпить. Борис, крякнув, выпил свою порцию, а я отдал ему мою.

— Он не пьет, кэп. Это поп, который стал собачьим надзирателем, правда, хорошим надзирателем. Словом, хороший мужик, — сказал Борис.

Капитан полез под койку и вытащил оттуда коробку. Открыв ее, он выложил около дюжины наручных часов. Не успел я глазом моргнуть, как Борис схватил две пары золотых часов и, даже не заводя их, надел на оба запястья.

— Бери часы, поп, — скомандовал он мне. Я протянул руку и взял себе хромированные.

— Эти часы лучше, — сказал капитан. — Это нержавеющая сталь, водонепроницаемая «Омега», эти часы намного лучше.

— Спасибо, капитан, — ответил я. — Если вы не против, я буду полагаться на ваш выбор.

— Теперь мне совершенно ясно, что ты рехнулся, — сказал Борис. — Берешь стальные, имея возможность взять золотые!

Я рассмеялся и ответил:

— Сталь для меня в самый раз. Ты ведь сержант, а я всего лишь ефрейтор, да и то на короткое время.

С корабля мы отправились на подъездные пути Транссиба. У платформ суетились бригады рабочих, грузя на них отборные товары с кораблей. Отсюда для этих вагонов начиналась дорога в Москву длиною в шесть тысяч миль. Пока мы там стояли, один из поездов тронулся с места. Два локомотива, по пяти колесных пар в каждом, потащили длинный хвост разномастных вагонов. Эти громадины были хорошо ухожены, и паровозные бригады, должно быть, относились к ним как к живым существам.

Борис повел машину вдоль путей. Повсюду стояла охрана, вооруженные люди в специальных канавах осматривали проезжающие вагоны снизу в поисках безбилетников.

— Вы, похоже, очень боитесь, как бы кто-нибудь не проехал в поезде нелегально, — сказал я, — не могу понять, почему. Что плохого в том, чтобы позволить людям подъехать зайцем?

— Эх ты, поп, — грустно заметил Борис, — не знаешь ты жизни, как сказал капитан. В наши города пытаются пробраться враги партии, саботажники и шпионы капитализма. Ни один порядочный русский не отправится в дорогу, пока не получит указания своего комиссара.

— А много таких, которые пытаются ездить зайцем? И что вы с ними делаете, когда они вам попадаются?

— Что делаем? Да убиваем, конечно! Здесь зайцев не так уж много, а завтра я возьму тебя с собой в Артем. Вот там ты увидишь, как мы расправляемся с подрывными элементами. Паровозные бригады, поймав такого зайца, связывают ему руки, накидывают петлю на шею и сбрасывают с поезда. Правда, на путях потом остается настоящее месиво, к которому сбегаются волки.

Борис резко пригнулся на водительском сиденье, пристально всматриваясь в ползущие мимо тяжело груженые вагоны. Вдруг, словно ударенный током, он внезапно выпрямился и до отказа выжал педаль газа. Машина рванулась вперед и обогнала локомотив. Круто затормозив, Борис выпрыгнул из машины, схватил свой автомат и спрятался за бортом. Поезд неторопливо полз мимо, лязгая на стыках. Между двумя вагонами промелькнула человеческая фигура, и тут же грянула торопливая автоматная очередь. Тело свалилось на землю между рельсами.

— Попал! — торжествующе сказал Борис, делая аккуратную зарубку на прикладе. — Получается пятьдесят три, поп, у меня на счету пятьдесят три врага государства.

Я отвернулся с болью в душе, боясь выдать свои чувства, потому что Борис с такой же легкостью пристрелил бы и меня, знай он, что я вовсе не деревенский священник.

Поезд проехал, и Борис подошел к изуродованному, окровавленному телу. Пинком перевернув труп, он вгляделся в его лицо и сказал:

— Я узнал его, это здешний железнодорожный рабочий. Нечего было ему там ехать. Пожалуй, разобью я ему лицо, чтобы не было неприятных вопросов.

С этими словами он приставил дуло автомата к лицу мертвеца и нажал спусковой крючок. Оставив за собой теперь уже безголовый труп, мы вернулись в машину и уехали.

— Я никогда не ездил в поезде, Борис, — сказал я.

— Ладно, — ответил он, — завтра мы поедем в Артем в приличном поезде, и ты вдоволь насмотришься. У меня там есть закадычные дружки, с которыми я хочу повидаться теперь, когда я стал сержантом.

Я давно уже вынашивал идею тайком пробраться на какой-нибудь корабль и уплыть в Америку. В разговоре с Борисом я упомянул о корабельных «зайцах».

— Борис, — сказал я, — вы только тем и заняты, что останавливаете людей на границе и проверяете, нет ли «зайцев» в поездах. А как же все эти суда? Ведь подняться на борт и остаться там может любой.

Откинувшись на сиденье, Борис оглушительно расхохотался.

— Ну и простофиля же ты, поп! — сказал он. — В миле от берега на борт судна поднимаются морские пограничники и проверяют документы всех членов экипажа. Потом все люки и вентиляционные каналы задраиваются, и во все отсеки закачивается отравляющий газ, в том числе и в спасательные лодки. Потом остается только собрать в кучу передохших реакционеров, которые не знали о такой проверке.