История прекрасной дамы (в трёх частях) - [32]

– Казалось бы, ситуация патовая, – интригующе промолвил Юрий Алексеевич. – Но мне хватило смекалки использовать их принципы общественно-политического устройства, чтобы выиграть время… Я заявился к ним и сказал, что это недемократично, когда есть только одна точка зрения, на которую согласно большинство. Это уже диктатура. А для них это почти ругательное слово. И им пришлось согласиться со мной, что, мол, да, кто-то должен привести противоположные доводы, иначе их выборы будут необъективны, превратившись в сплошную фикцию. А отказаться от выборной системы им не позволяют принципы, на которых основана их цивилизация (и держатся её остатки). Они спросили у меня, буду ли лично я отстаивать иное мнение. Но я в разного рода дебатах и прениях участия не принимал, опыта такого не имею. Я попросил отсрочки, решив дождаться Людочки… А она пребывает вместе с вами, Владимир Ильич!

– И вы хотите, чтобы я их убедил не сдаваться – так что ли?

– Именно!

Гагарин аж подскочил с места.

– Ого, – лишь вырвалось из уст дамы с рыжими волосами.

Ленин тоже привстал, немного прошёлся в задумчивости, постоял в тишине (потому что Гагарин и Людочка с большим интересом наблюдали за ним, ожидая, что будет дальше), а после сформулировал свою мысль:

– Ну что ж… Борьба со всякого рода соглашательством была частью моей революционной деятельности. Правда, не уверен, что всё шло гладко… Но если здесь, на другом конце Вселенной, мне выпал шанс опробовать свои силы вновь… А что, Юрий Алексеевич, это, пожалуй, действительно Судьба, или как вы там говорите… Замысел… Благой, ха-ха… Думаю, да… Надо попробовать… Наведём тут порядок, – под конец сказал он, почесав бородку.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ: Вступление в борьбу за умы электората

Перед тем, как дать своё согласие на участие в каком-то странном голосовании на никому неизвестном планетоиде, в мозгу Ленина пробежали очень даже амбициозные мысли.

Он подумал: «А почему бы и нет? Тряхнём, так сказать, стариной. Моим политическим оппонентам и во сне такого представиться не могло! А тут я – неожиданно живой, полный сил и ясности ума. И готовый реализовать весь свой потенциал… Ох уж как бы локти кусать стали прежние товарищи по партии… Сталин. Иосиф. Хороший человек. Товарищ Троцкий, старый революционер… Руль… Но и ему такого достичь не удалось, а мне – да. Вот он я. Занесло же меня!.. Ох, что-то нервишки ни к чёрту – совсем расшатались. Стою тут как красна девица – волнуюсь. А на меня, кажется, возлагают надежды. Подводить нельзя. Нет-нет, никак нельзя. Да и самому совестно как-то. Хотелось бы продемонстрировать, на что способен старик Ленин! Чтобы знали. Я ж такие дела проворачивал! Такое… Да, были ж славные деньки… Эх, как волнительно, ей-богу!..»

Вообще ему казалось, что он стоит так и думает совершенно недолго. Буквально несколько секунд. Хотя Гагарин с Людочкой уже порядком подустали наблюдать, как он поглаживает себя по подбородку. Юрий Алексеевич даже хотел окликнуть его, но делать этого не пришлось – Ленин сам вышел из временного ступора…

Он бодро подошёл к своим компаньонам по кампании и сказал:

– Ну-с, диспозиция почти ясна. Апатия, упаднические настроения есть следствия того кризиса, в который попал этот мир при разрушении планеты. Наш противник – некое абстрактное вселенское зло…

– Оно не абстрактное, а вполне себе конкретное, – поправил Владимира Ильича космонавт, Герой Советского Союза.

– Пусть так, пусть так, – не став спорить и что-то доказывать, отбросив лишние сомнения, проговорил Ленин. – В любом случае чувствуется, сила эта могущественна и имеет влияние на умы масс. Блистательно. Просто блистательно. Это собственно то, к чему всегда стремился я со своими соратниками. И надо признать, нам удалось достичь хороших результатов. Да, сейчас, конечно, ситуация носит немного иной характер. Да и в напарниках у меня – нет, вы безусловно хорошие люди, но в плане политической игры и агитации… Хотя Людочка да. Вы да. А вот вы, Юрий Алексеевич, вы… Вы слишком добрый для таких интриг, какие нам придётся плести. Вы… Вы же как светоч в ночи: озаряете своим присутствием тьму. Вы тот, кто способен открыть глаза… Вы…

Тут Людочка не выдержала и почти с обидой в голосе проговорила:

– А почему это он «добрый», а я – «да»? Я, значит, гожусь на ваши интрижки, а Юра… Юрий – светоч…

Ленин погладил её по голове и ласково произнёс:

– Вы женщина. А наши женщины, сами знаете, что могут. И коня, и в избу… Вы мой серп и молот. Вы… Так, ладно. Как бы не перехвалить вас. Давайте уже займёмся делом.

– Тогда нам пора лететь в администрацию! – также напористо промолвил Гагарин и приготовился заводить мотор.

– Поехали! – скомандовал Ленин.

И они молниеносно приземлились в самом центре оживлённого города. И там на них никто даже мельком не глянул. Все были погружены в свои заботы…

– Похоже, для здешних подобные летательные аппараты не новость, – сделал вывод Владимир Ильич, когда они вышли на улицу.

Погода была ясной. Ветра не было. Кругом ходили люди, совершенно такие же, как и наши герои – гости из другого мира.

Местные жители, в принципе, были людьми. Самыми настоящими. Они все куда-то спешили, пребывая в глубоких размышлениях. Одеты все были просто и со вкусом. Неброско. Совершенно обыкновенно. Мужчины – в брюках, рубашках, пиджаках. Дамы – в платьях. Ничего необычного. Даже костюм Ленина в сравнении с их облачениями можно было бы назвать эпатажным. Не говоря уже о внешнем виде Людочки и Гагарина.