История Португалии - [60]

Первые признаки кризиса проявились еще в правление Мануэла I, в 1515 г. После захвата Азамора (Аземмура) король решил расширить португальские плацдармы на марокканском побережье, возможно, ввиду планов захвата Феса. Это государство контролировало богатый аграрный регион и представляло растущую угрозу португальскому присутствию на севере Африки. В 1515 г. из устья Тежу отправилась эскадра с большим количеством людей на борту, задачей которых было строительство крепостей в Маморе и Анафэ (около современного города Касабланка). Но мавры совершили нападение, и катастрофа была ужасна: четыре тысячи человек, сто кораблей, вся артиллерия были потеряны, поселенцы взяты в плен и проданы в рабство. Ни одна другая экспедиция не обошлась Португалии так дорого. Король незамедлительно начал готовиться к реваншу: была объявлена новая экспедиция и даже назначен капитан. Однако не нашлось ни людей, ни денег на оружие и корабли. С этим эпизодом связана постановка при дворе ауту (пьесы) Жила Висенти «Призыв к войне». Это драматическое обращение короля к частным лицам с просьбой о помощи: украшения и драгоценности, церковные чаши и кресты нужны для финансирования африканской войны. Призыв оказался тщетным. Экспедиция так и не состоялась, и трагедия Маморы представляет собой эпилог первого этапа португальской экспансии в Северной Африке, начатой ровно за сто лет до этого взятием Сеуты.

В последующие годы трудности продолжались. Давление мавров на португальские крепости усиливалось, а использование артиллерии делало бессмысленной храбрость их защитников. В 1541 г. пала самая южная из португальских позиций — Санта-Круш-ду-Кабу-ди-Ге (в районе Агадира). Не многие из защитников остались в живых, и все население было вырезано. Мавры праздновали событие как «величайшую победу, какую они когда-либо одерживали над португальцами». Это было началом распада африканской империи, которая так никогда и не оформилась. В следующем году король приказал оставить Сафин (Асфи), который был одним из краеугольных камней марокканских владений и даже стал центром епископства. В 1549 г. португальцы ушли из Арзилы, в 1550-м — из Алкасер-Сегера.

Это отступление связано с необходимостью сосредоточить все ресурсы на Востоке. Влияние Португалии там продолжало расти. Из Малакки были посланы разведывательные экспедиции в китайские порты, в 1557 г. за Португалией были признаны права владения Макао, которое до конца XVII в. станет основным опорным пунктом торговли Китая с рынками Индии и отправной точкой плаваний португальцев в Японию.

43. Эпоха Себаштиана. Алкасер-Кибир

Экономические трудности постоянно обострялись с конца правления Мануэла вплоть до потери независимости в 1580 г.

Жуан III умер в 1557 г., оставив наследником престола внука Себаштиана, которому было тогда три года. Вдовствующая королева, Екатерина Австрийская, сестра императора Карла V, стала регентшей. Вопрос был передан на рассмотрение кортесов, где только народные представители выступили с возражениями в связи с тем, что королева была испанкой. В 1562 г. Екатерина отказалась от регентства, которое было передано единственному оставшемуся в живых брату Жуана III, инфанту кардиналу дону Энрики. На кортесах, собравшихся в связи с этим, положение в стране было обрисовано в мрачных тонах. Удержание Индии стало уже таким трудным, что, как утверждал регент, могло рассматриваться как «чудо». В то же время один гуманист, Диогу ди Тейви, сочинил на латинском языке поэму, содержащую наставления для воспитания молодого короля. В ней Португалия описывается как страна, угнетенная печалью, с тех пор как она открыла «варварские сокровища нового восточного мира» и начала привозить в королевство корицу и перец «с большим риском для жизни, чем с выгодой». А еще за много лет до этого Сади Миранда указывал на Индию и на торговлю специями как на причину упадка страны.

Плохо говорить об экономической эксплуатации Востока было модно среди гуманистов, но в этой критике содержится много правды.

Поступление большого количества специй, дававшее огромные прибыли, стал в первой четверти XVI в. резким ударом по традиционному равновесию португальского общества. Тенденции, связанные с бегством из провинции в столицу и с развитием паразитического придворного образа жизни, появились еще до Великих географических открытий. Уже инфант дон Педру писал об этом в знаменитом письме из Брюгге и предлагал средства, чтобы этого избежать. Но ранее эта тенденция ограничивалась бедностью самого государства, которое не могло содержать большой штат служащих. С появлением специй наступило временное чувство богатства, но те изменения, которые оно вызвало, стали постоянными. Лиссабонский двор стал пышным и многочисленным. Значение представителей знати определялось их «состоянием», то есть тем образом жизни, который они могли вести. Крупные сеньоры старались держать небольшие собственные дворы, потребляя больше, чем имели. Несколько законов против роскоши было опубликовано с целью остановить эту тенденцию, ограничив использование дорогих тканей, драгоценностей, золота и серебра, большого количества челяди.