История похода в Россию. Мемуары генерал-адъютанта - [6]

Между тем это был один из тех важных пунктов, имеющих как в политике, так и в войне решающее значение; поэтому-то на них и надо настаивать. Но оттого ли, что Наполеон слишком рассчитывал на превосходство своего гения, на силу своей армии и на слабость Александра; или же оттого, что принимал во внимание то, что оставалось позади, и находил, что такую отдаленную войну опасно вести медленно и методично; или, наконец, оттого, что, как он сам говорил потом, он не был уверен в успехе, — но он пренебрег объявлением независимости страны, которую только что освободил. Может быть, он не решился на это?

Тем не менее Наполеон направил представителя в ее сейм. Когда ему указали на это несоответствие, он ответил, что назначение — враждебный акт, который только свяжет его в ходе войны, «в то время как эти слова оставляют пути как для войны, так и для мира». Таким образом, его единственным ответом на энтузиазм литовцев были неясные выражения, и это в то самое время, когда он наступал на столицу империи Александра.

Он даже не позаботился очистить южные польские провинции от бессильных русских отрядов и не обеспечил себе посредством хорошо организованного восстания прочную операционную базу. Привыкнув идти кратчайшим путем и обрушиваться, подобно удару молнии, он хотел и тут подражать самому себе, несмотря на разницу места и обстоятельств. Но такова уже слабость человека, что он всегда подражает кому-нибудь или самому себе; последнее встречается особенно часто у великих людей. Поэтому-то необыкновенные люди и погибают так часто вследствие наиболее сильных сторон своего характера.

Наполеон положился на успех сражений. Он приготовил армию в 650 тысяч человек и думал, что этого достаточно для победы. Он ждал всего от этой победы. Вместо того чтобы всё принести в жертву, лишь бы достигнуть победы, он думал именно посредством нее достигнуть всего! Он видел в ней средство, тогда как она должна была служить целью! Победа была безусловно необходима ему. Но он так много надежд возложил на нее, обременил ее такою ответственностью за будущее, что сделал ее безотлагательной и неизбежной. Отсюда и происходило его стремление достигнуть ее как можно скорее, чтобы выйти из своего критического положения.

Однако всё же не надо торопиться судить великого гения! Скоро мы услышим его самого, и станет понятно, какая необходимость увлекала его. Несмотря на то что стремительность его экспедиции была безрассудна, она всё же, вероятно, увенчалась бы успехом, если бы преждевременное ослабление его здоровья не отняло у него физических сил, той бодрости и энергии, которые всё еще сохранял его дух.

Глава II

Неизвестно, что в 1811 году послужило причиной отказа Наполеона заключить союз с Пруссией (которой он владел полностью), ведь она сама его предлагала, но в 1812 году он продиктует ей именно эти условия. То ли он еще не определил ее дальнейшую судьбу, то ли не знал, когда начнет войну.

Он питал отвращение к Фридриху-Вильгельму. Часто слышали, как Наполеон неодобрительно отзывался о договорах Прусского кабинета с Французской республикой. Он говорил: «Это была измена делу королей; переговоры берлинского двора с Директорией стали проявлением робкой, эгоистичной, подлой политики, которая приносила в жертву мелким выгодам достоинство и общее дело монархов». Всякий раз, когда он обводил своим пальцем очертания прусских границ на карте, он выглядел злым и восклицал: «Разве возможно, что я оставил этому человеку такую большую территорию?»

Эта неприязнь к монарху мягкого и мирного нрава удивительна. Поскольку в характере Наполеона всё достойно исторического воспоминания, то стоит изучить ее причину. Некоторые люди склонны видеть истоки этой неприязни в отказе, который Первый консул в свое время получил от будущего Людовика XVIII на свои предложения, сделанные при посредничестве короля Пруссии; они полагают, что Наполеон винил в этом отказе посредника.

Другие вспоминают захват Румбольда, английского агента в Гамбурге, по приказу Наполеона; Фридрих, как гарант нейтралитета севера Германии, вынудил Наполеона уступить. До этого Фридрих и Наполеон вели секретную переписку столь интимного свойства, что сообщали друг другу подробности жизни своих семейств; обстоятельства положили этому конец.

В начале 1805 года Россия, Австрия и Англия делали безуспешные попытки вовлечь Фридриха в их третью коалицию против Франции. Берлинский двор, королева, принцы, министр Гарденберг и все молодые прусские военные в порыве энтузиазма и стремлении быть достойными славы Фридриха Великого, желая стереть из памяти позор кампании 1792 года, искренне разделяли убеждения союзников, однако их сдерживала пацифистская политика короля и его министра Гаугвица; так продолжалось до тех пор, пока французские корпуса не нарушили прусскую границу у Анспаха. Это до предела накалило страсти пруссаков, и раздался массовый призыв к немедленной войне.

Затем Александр был в Польше; будучи приглашенным в Потсдам, он направился туда безотлагательно; 3 ноября 1805 года он вовлек Фридриха в третью коалицию. Прусская армия была немедленно отозвана с русских границ, и граф Гаугвиц направился в Брюнн угрожать Наполеону. Однако битва при Аустерлице заставила его закрыть рот; не прошло и двух недель, как лукавый министр встал на сторону завоевателя, подписав с ним договор о дележе плодов победы.