История Парижской Коммуны 1871 года - [55]
Услышав канонаду, весь Париж вздрогнул. Никто не верил в нападение, и в такой атмосфере уверенности все жили с 28‑го марта. Без сомнения, это было празднование какого–нибудь юбилея, в крайнем случае, недоразумение. Когда узнали о прибытии санитарных карет, когда прозвучали слова: — Возобновилась осада! — по городским кварталам прокатилась волна ужаса. Париж превратился в испуганный муравейник. Снова воздвигались баррикады, повсюду звучали призывы к оружию, подтягивали артиллерию к аркам Porte‑Maillot и Ternes. В три часа дня 80 000 человек шли в пешем строю с криками: — На Версаль! — Женщины подбадривали батальоны и маршировали впереди.
Исполнительная комиссия провела заседание и расклеила прокламации следующего содержания: — Монархические заговорщики совершили нападение, несмотря на нашу сдержанность, они совершили нападение. Наш долг — защитить великий город от преступной агрессии. — В комиссии генералы Дюваль, Бергере и Эд высказались за наступление на Версаль. — Энтузиазм, — говорили они, — непревзойденный, уникальный. Что могут предпринять версальцы против 100 000 человек? Нам надо выступить. — Им возражали коллеги, особенно, Феликс Пиат, утративший свой утренний пыл и бахвальство. Шутовство послужило ему спасательным кругом. — Нельзя начинать, — говорил он, — наобум, без артиллерии, с солдатами, но без офицеров. — Он потребовал данных о численности войск. Дюваль, который с 19‑го марта твердо выступал за наступление на Версаль, энергично возразил ему: — Зачем тогда вы три дня подряд кричали: «на Версаль»? — Самым энергичным противником наступления был Лефрансэ. Наконец, четыре гражданских члена комиссии — то есть, большинство — решили, что генералы должны представить подробный отчет о численности войск, артиллерии, боеприпасов и транспортных средств. В тот же вечер комиссия назначила Клозере делегатом на фронт вместе с Эуде, который, входя в так называемую партию действия, был обязан этим назначением только покровительству своих старых друзей.
Вопреки большинству комиссии генералы начали действовать. Собственно, не было никакого официального распоряжения не делать этого. Феликс Пиат даже заключил свое выступление словами: — В конце концов, если вы считаете, что готовы… — Они видели, что Флуранс всегда готов придти на помощь, другие их коллеги также были настроены боевито и уверены, что за ними последует Национальная гвардия. Генералы послали командованию легиона приказ строиться в колонны. Батальоны правобережья должны были сосредоточиться на Вандомской и Ваграмской площадях. Батальоны левобережья на площади Италии и Елисейских полях.
Эти приготовления без присмотра штабных офицеров были проведены очень плохо. Тем не менее, в полночь на правом берегу Сены сосредоточилось около 20 тысяч человек, на левом — около 17 тысяч.
Совет заседал с 8 часов утра до полуночи. Непреклонный Феликс Пиа, всегда находивший время выступить, потребовал аннулирования бюджета на церковные службы. Большинство Совета немедленно удовлетворило его требование. Он мог с таким же успехом предложить декрет об упразднении версальской армии. О походе на Версаль, о военных приготовлениях, ошеломивших Париж, никто в Совете не проронил ни слова — никто не обсуждал операцию с генералами.
План операции, который передали Клозере, состоял в том, чтобы произвести внушительную военную демонстрацию в направлении Рюэй, в то время как две колонны войск должны были совершить марш на Версаль через Медо и плато Шатильон. Берегере при помощи Флуранса должен был действовать на правом фланге. Эуде и Дюваль следовало командовать войсками в центре и на левом фланге. Замысел был бы прост и легок для исполнения, если бы имелись опытные офицеры и командиры. Но большинство батальонов утратили командный состав еще 18‑го марта, Национальная гвардия также была лишена командных кадров, а генералы, взявшие на себя ответственность за командование 40 тысячью войск, никогда не выводили на поле боя ни одного батальона. Они пренебрегали даже самыми элементарными мерами предосторожности, не знали, как сосредоточить артиллерию, повозки с боеприпасами и санитарным оборудованием, забывали о приказах по подчиненным войскам и оставляли людей без питания в пронизывающий холод. Каждый федерал выбирал себе командира по вкусу. У многих солдат не было патронов, они полагали, что поход был простой демонстрацией. Исполнительной комиссии прислали лишь депешу с Вандомской площади, где располагалась штаб–квартира Национальной гвардии: «Строевые солдаты приходят к нам и говорят, что, кроме старших офицеров, воевать не хочет никто».
В три часа ночи колонна Бергере численностью в 10 000 человек всего лишь с восьмью артиллерийскими орудиями прибыла на мост Neuilly. Необходимо было дать людям, которые с вечера ничего не ели, прийти в себя. На заре они двинулись в направлении
