История Парижской Коммуны 1871 года - [40]

Мэры вернулись назад в негодовании. Депеша предыдущего вечера уже взволновала Париж. Тьер объявил провинциям, что бонапартистские министры — Рухе, Шевро и Буатель, арестованные жителями Булони, взяты под защиту, и что маршал Канробер, один из сообщников Базена, предложил свои услуги правительству. Оскорбление, нанесенное мэрам, вызвало раздражение всего среднего класса, а также внезапную перемену поведения республиканских газет. Теперь нападки на ЦК стали менее жесткими. Даже умеренные политики почувствовали угрозу со стороны Версаля.

ЦК воспользовался этой переменой в общественном мнении. Едва узнав о прокламации Коммуны Лиона, он высказался в своем манифесте 24‑го марта более четко: «Некоторые батальоны, которых ввели в заблуждение их реакционные командиры, усматривали свой долг в противодействии нашему движению. Некоторые мэры и депутаты, позабывшие о своих мандатах, поощряли это. В выполнении своей миссии мы рассчитываем на вашу самоотверженность. Нам возражают, что Ассамблея обещает проведение выборов в муниципальный совет в течение какого–то неопределенного периода времени и что, следовательно, не следует этому сопротивляться далее. Нас обманывали слишком часто, чтобы мы снова попали в ловушку. Левая рука отбирает то, что дает правая рука. Посмотрите, что уже сделало правительство. Палата голосом Жюля Фавра бросила нам вызов, угрожая ужасной гражданской войной. Она призвала провинции уничтожить Париж и обрушила на нас самые одиозные клеветнические измышления».

Высказавшись, ЦК перешел к действиям и назначил трех генералов — Брунея, Дюваля и Эда. Этой мерой была ограничена власть пропойцы Лулье, который при помощи штата предателей позволил предыдущим вечером целому полку, дислоцировавшемуся в Люксембурге, покинуть Париж с оружием и снаряжением. Теперь стало известно также, что при его попустительстве был утрачен Мон—Валерьен.

Генералы дали понять, что будут действовать профессионально. — Для парламентаризма не осталось времени. Надо действовать. Париж хочет свободы. Великий город не позволит нарушать общественный порядок безнаказанно.

Это прямое предостережение было адресовано Бирже, число сторонников которой и без того убавлялось. Дезертирства оттуда умножались после каждого заседания землевладельцев. Приходили женщины забрать своих мужей. Бонапартистские офицеры, переходившие грань, раздражали умеренных республиканцев. Программа мэров — основанная на подчинении Версалю — обескураживала средний класс. Генштаб этой суматошной армии разместили по глупости в Гранд отеле. Там заседали три безумца — Сэссе, Ланглуа и Шельхер — которые из состояния крайней самоуверенности впали в беспросветное уныние. Наиболее неадекватный среди них — Сэссе взял на себя ответственность объявить посредством плакатов, что Ассамблея полностью признала муниципальное избирательное право. Судя по плакатам, она признавала также выборность всех офицеров Национальной гвардии, включая главнокомандующего, поправки к закону о просроченных коммерческих платежах и законопроект о льготной для квартиросъемщиков аренде. Эта гигантская мистификация лишь озадачила Версаль.

ЦК, действуя дальше (100), приказал Брунею занять мэрии первого и второго округа. С 600 гвардейцами из Бельвиля, двумя пушками и в сопровождении двух делегатов ЦК, Лисбона и Прото, Бруней в три часа дня предстал перед мэрией Лувра. Буржуазные роты приготовились сопротивляться. Бруней едва выдвинул свои пушки, как ему сразу обеспечили свободный проход. Он объявил адъюнктам Мелину и Адаму, что ЦК намерен провести выборы, как можно скорее. Напуганные адъюнкты послали курьеров в мэрию второго округа просить санкции на назначение даты выборов. Дюбай ответил, что они могут обещать проведение выборов 3‑го апреля. Бруней настаивал на 30‑м марта. Адъюнкты уступили. Национальные гвардейцы двух лагерей приветствовали соглашение восторженными восклицаниями и, смешав свои ряды, пошли маршем к мэрии второго округа. На улице Монмартра двум ротам войск Биржи, попытавшимся помешать движению, было сказано: — Мир достигнут — и они позволили пройти. В мэрии второго округа Шельхер, председательствовавший на встрече мэров, Дюбай и Вотрен отказывались ратифицировать соглашение, настаивая на 3‑м апреле. Однако большинство их коллег приняли дату 30‑го апреля. Благую весть приветствовала буря восторга, народные батальоны приветствовали буржуазные батальоны. Они прошли по улице Вивьен и бульварам вместе со своими пушками, подхваченными парнями с зелеными ветвями в руках.

ЦК не принял эту сделку. Он дважды откладывал выборы. Новая отсрочка дала бы мэрам определенной ориентации пять дней на заговорщицкую деятельность и игру на руку Версалю. Кроме того, федеральные батальоны, бывшие с 18‑го марта на ногах, действительно, утомились. Ранвир и Арнольд в тот же вечер пришли в мэрию второго округа, чтобы сообщить о решении ратуши придерживаться 26‑го марта в качестве даты выборов. Мэры и адъюнкты, многие из которых преследовали, как они открыто признавали (101), только одну цель — выигрыш времени, обвиняли ЦК в вероломстве. Делегаты возражали на том основании, что у Брунея не было иного мандата, кроме как занять мэрии. В течение нескольких часов было предпринято все возможное, чтобы переубедить делегатов, но они твердо держались своей позиции и покинули мэрию в два часа ночи без достижения согласия по какой–либо дате. После их ухода наиболее непримиримые мэры и адъюнкты обсудили возможность организации сопротивления. Неугомонный Дюбай написал воззвание к оружию, отправил его в типографию и провел целую ночь со своим верным Элиго, пересылая приказы командирам батальонов и обеспечивая мэрию пулеметами.