История одной практики - [13]

— Дождь был, — напомнил я.

Он иногда глупый такой.

— А вдруг? — сказал Квентин. — Ну, очень надо, понимаешь, Илис? Очень.

И я снова перекинулся. Толку-то. Дождю все равно, когда надо. Он все запахи смывает. Как из-под крыши вышли — нет следа. Смыт. Много других есть — эльфика нет. Стражей нет. Эльфочки нет. Мы по улице ходили. Туда, сюда. Вокруг дома обошли. И тут нет ничего. Дождь — он везде был. Я перевернулся обратно на две лапы.

— Не вижу, — сказал я Квентину. — Надо в другом месте искать. Не в этом.

Квентин задумался.

— Поехали, с нашими поговорим, — сказал он. — С лейтенантом, а потом с теми, кто ее нашел. Как раз сегодня их смена должна быть.

Правильно. Воскресенье — в день, понедельник — в ночь, вторник — отсыпной и выходной. Среда — в день. Считаю я хорошо.

Доктор Людовик Ицк, вампир, заведующий хирургическим отделением клиники Ицкарона

Я как раз вышел в приемный покой проводить милую барышню Марийку Касино, которая приходила на прием. Очень веселая барышня, ей девять лет, и всего три месяца назад я сильно сомневался, что ей суждено встать на ноги. Более того, я совсем не был уверен в том, что и ноги-то у нее останутся: девочка попала под экипаж пьяного извозчика, и их дважды переехало колесом чуть ниже колен. Кости были раздроблены, их пришлось буквально собирать заново, я потратил тогда на это четыре с половиной часа и молился только об одной вещи — успеть, успеть до заката. Теперь же не без удовольствия смотрел, как она вприпрыжку отправляется с отцом домой.

Я остановился и разговорился с дежурным врачом, доктором Каюком, который сидел в регистратуре и сейчас несколько скучал. Речь зашла о его дочери, Анните, которая в этом году планирует поступать к нам на первый курс медицинского училища при клинике. Она никак не могла определиться со специализацией, поскольку ее привлекали и фармакология, и родовспоможение в равной степени. Доктор Каюк не торопил дочь с выбором, но склонялся все-таки к фармакологии; теперь его интересовало и мое мнение на этот счет. Я как раз напомнил ему, что на первом курсе перейти с отделения на отделение не составит никакого труда, поскольку учебные программы почти совпадали, когда у нас появились неожиданные посетители.

Этих двоих я заметил сразу, как только они вошли. Парень меня особо не заинтересовал, хотя и был магом, а вот девушка — другое дело. Ну, разумеется, а как же иначе? Всех вампиров, что живут в городе, я знаю лично и довольно хорошо, а с ней знаком не был. Разве это не повод для естественного любопытства? Впрочем, я уже слышал, что в Страже появился вампир, более того, Бланка мне говорила, что она устроилась в отдел к нашему малышу Квентину, но выбрать время и повод для визита и знакомства с моим родом занятий не так-то просто. Верите, иногда бывают дни, когда приходится питаться на работе, чего я, вообще говоря, стараюсь не допускать.

— Капрал Селена де Трие, — представилась она и продемонстрировала клеймо Стражи на запястье.

Молодая, не старше двухсот лет. Наудачу — ну пусть сто восемьдесят. Второе рождение застало ее на той тонкой грани, которая отделяет девочку от женщины. Прекрасный возраст. Но, прародительница Арника, кто был ее мастером? Кровь, что вернула ее из-за грани, была старой, выдержанной, полной энергии. Она была кровью очень сильного вампира; вампира, прекрасно контролирующего момент обращения Селены. Этой крови, и, следовательно, силы содержащейся в ней, капралу де Трие досталось крайне мало, и я невольно задумался, что послужило тому причиной. Так поступают лишь со случайными детьми, на которых жалко тратить накопленную за века силу, либо, наоборот, с детьми любимыми, долгожданными. Да-да, так поступают, чтобы не сделать ребенка слишком похожим на себя, чтобы он мог прожить свою, личную не-жизнь, самостоятельно постигая ее горести и радости, не прячась в тени не-жизни родителя. Именно тогда при обращении очень точно рассчитывают количество крови, которая перестроит, переделает тело неофита, слепит из него новое существо.

— Эрик Рок, — парень продемонстрировал свои два клейма. На одном из них геральдический грифон метал молнию, на другом — сжимал в передних лапах щит, древний символ Стражи.

Черноволосый, черноглазый, роста чуть ниже среднего. Кожа скорее смуглая, но вместе с тем, на фоне волос, смотрится светлой. Живое подвижное лицо. Этот юноша похож на уголек, внутри которого тлеет пламя. Должно быть, взрывной характер. Практикант, но держится уверенно, хотя эта уверенность — следствие не опыта и выдержки, а воспитания и осознания собственного места в мире. Занятный субъект. По крайней мере, не боится ни меня, ни свою спутницу. Его я не помнил, значит, учитывая возраст, в числе моих пациентов он не был последние лет семь.

Как странно, сейчас эти двое, такие разные, были очень похожи. Передо мной стояло два охотника, охотника, вставших на след и уже чующих запах дичи, увидевших ее в пределах досягаемости; еще не уверенных, что смогут схватить ее, но готовых приложить для этого все усилия.

— Доктор Людовик Ицк, — поклонился я. — Чем обязан визиту Стражи?

— Имя Гельмут Янк вам о чем-нибудь говорит? — спросила Селена.