История одной девочки - [4]

…И ещё был случай с городовыми.

Осенью, после того как все вернулись с дачи, в доме часто разговаривали о «волнениях». «Волновались», говорил папа, рабочие. Повторялось часто слово «забастовка». И няня опять шепталась с дворником о том, что где-то по ночам стреляют…

В ту ночь долго выл ветер в трубе.

— Ветер с моря, — сказал папа, вернувшись домой, весь промокший под дождём. — И вода в реке высокая.

— Неужто опять вода на город пойдёт?!

Няня спросила об этом шёпотом, пронося папино пальто из передней в кухню для просушки: няня больше всего на свете боялась наводнений.

Лёжа под тёплым одеялом и глядя пристально на свет голубого ночника, Галя прислушивалась к тревожным голосам и к вою ветра в трубе до тех пор, пока глаза её не закрылись сами собой.

Она проснулась внезапно от громких, резких звонков в передней. Так никогда ещё никто не звонил к ним!.. Может быть, вода пошла на город? В столовой раздались грубые голоса и топот тяжёлых сапог. Няня пробежала через детскую к маме и крикнула:

— Городовые пришли с обыском!

Это слово мгновенно прогнало остатки сна. Галя приподнялась на подушке и прислушалась: открывались дверцы шкафов, гремели отодвигаемые ящики, и папа каким-то странным голосом говорил:

— Здесь пустой ящик. Здесь столовое бельё.

Но, когда Галя услыхала, что сапоги приближаются к её комнате, она быстро накинула одеяло на голову и замерла под ним.

А городовые уже входили в дверь. И папа тем же странным голосом говорил:

— В комоде детское бельё… это шкаф с игрушками, а здесь… — папа подошёл вплотную к Гале, — на диване спит ребёнок…

— Так-с, — сказал грубый голос. — Откройте ящик-с… Попрошу шкаф показать…

Сапоги прошли мимо дивана.

— Так-с, можете закрывать. Всё-с.

Сапоги (Гале показалось, что их было очень много) загромыхали обратно. Дверь передней открыли и снова заперли. Галя осторожно сняла одеяло с головы. В наступившей тишине отчётливо стучал дождь по окнам и пел тонким голосом ветер в трубе. Мама вышла из своей комнаты, очень взволнованная:

— Что это? Почему у нас обыск? Как могли они к нам прийти!

— По всем квартерам с обысками рыскают, — шёпотом сообщила няня. — И чего ищут — видать, сами не знают. Тут во всём нашем доме воров нету, чтобы краденое держали. Да ходят-то не днём, а всё ночью норовят. Чисто сами по воровскому делу.

Няня осторожно приоткрывает дверь на лестницу:

— Наверх теперь, к Рогачёвым пошли… Ну, чего там у Рогачёвых надо? Там одни старики живут. Ишь как в дверь стучат! Господи, твоя воля, только людям спокою не дают!

— Закройте дверь, няня, и заприте её на цепочку… — Папа говорит тоже очень тихо.

А мама громко восклицает:

— В самом деле, что же это за произвол! Врываются, когда им вздумается, в квартиры… Что им надо?

— Оружие ищут… Как ты не понимаешь! — И папа, вздохнув, устало опускается на стул.

— Уж это, поверьте мне, — уверенно говорит няня, — хорошие люди по ночам не ходют — одни душегубцы.

— А где твоё охотничье ружьё? — спрашивает мама, с ужасом глядя на папу.

— Под Галей, — спокойно отвечает он, вытирая платком вспотевший лоб.

— Где? — изумлённо переспрашивает мама, быстро обернувшись к Гале и глядя на неё с таким испугом, точно Галю надо немедленно спасать.

— Под Галей, под Галей! — успокоительно повторяет папа. — В диване, на котором она спит.

— Батюшки-и! — всплёскивает няня руками.

— Господи, что ты говоришь! — Мама бросается к дивану.

— Нечего волноваться, оно уже давно не стреляет. И не надо пугать ребёнка, — заканчивает папа. — Спать надо. Завтра у нас ранняя репетиция.

Но мама ещё долго не может успокоиться:

— Ну, а что, если бы его нашли? Всегда я говорила, что эта охота ни к чему! И подумаешь, охотник! За три года одну утку застрелил, и та горькая.

— Ну при чём же тут я, Марусенька? Ведь это уж не моя вина. А стрелял я действительно мало, потому что у меня плохое ружьё, прямо отвратительное ружьишко! Я всё собирался его переменить.

— Совершенно не к чему. Ведь ловил же ты рыбу прекрасно!

— Рыба рыбой, а ружьё само по себе. Оно мне для зайцев нужно.

— Всё равно очень прошу завтра же бросить это ружьё в воду!

Тут Галя заснула, а утром папа вынул из дивана своё старое ружьё, завернул его в портплед и унёс. И больше никто не видел этого страшного оружия. Но городовые остались в памяти Гали, и стук тяжёлых сапог долго чудился ей по ночам.

И как-то в ненастный вечер, когда шум дождя, барабанившего в окна, напоминал Гале тот страшный, такой же ненастный вечер, после которого папа выбросил в речку своё охотничье ружьё, Галя шёпотом спросила няню:

«Няня, в кого они хотели стрелять, эти дяди, которые ночью ищут оружие и так стучат сапогами?»

«Боятся они, кабы в них самих кто не пальнул!.. Спи, Галенька, нечего тебе спрашивать о чём не след!»-ворчливо ответила няня, плотно укутывая Галю одеялом.

Дождь моросил с самого утра. Был конец апреля. По свинцовой Неве шёл ладожский лёд, но всем было ясно, что скоро лето.

Во-первых, няня пересыпала нафталином и убрала в большой сундук не только шубы и противные рейтузы, но даже все тёплые шарфы. Во-вторых, в доме все говори ли про «конец сезона», и Галя, которая считала «сезон» чем-то очень холодным и мокрым, вроде талого снега, радовалась, что он кончается.