История одного развода - [9]

– А что? – вопросом на вопрос ответил он. Ненавижу этот прием, хотя и сама постоянно так делаю.

– Ну как, я же буду волноваться! – Я состроила одно из моих умилительных выражений лица.

При моем довольно жестком характере лицо мне досталось женственное и мягкое. Такие как я, аппетитные среднего роста шатенки с чуть вьющимися волосами и широко распахнутыми серыми глазами, обычно рекламируют всякие шоколадки для деточек. Заботливые мамы, ласковые жены, бла, бла, бла... Все это совершенно не про меня, но рожицу «когда ты будешь обедать, дорогой» я состроить могу.

– Ты? Волноваться?! У тебя что, нервишки расшалились? – полюбопытствовал Андрей.

– А что, жена не может спросить мужа, когда он придет? – уже сухо уточнила я.

Андрей остановился и внимательно всмотрелся в мое лицо.

Я отвела глаза. Что-что, а способность к анализу у него всегда была фантастическая. Наконец он расслабился и перевел взгляд.

– Хата свободна до вечера. Отдыхай, дорогая.

– И на том спасибо, – изобразила я оскорбленную невинность, хотя в целом узнала то, что хотела.

Закрыв дверь на защелку, я раскрутила наконец трубку и вынула своего «жучка»-паучка. Он лежал на моей руке, такой маленький и беззащитный, такой цифровой... Я вынула карту памяти и вставила ее в магнитофон. Файлов-разговоров было много, около тридцати. Кровь прилила к щекам, когда я поняла, что сейчас буду слушать чужую, совершенно не предназначенную для меня информацию. Подслушивать разговоры – я никогда этим не занималась и, наверное, правильно делала, потому что шпион из меня никакой. Первый же разговор заставил меня почувствовать себя последней свиньей.

Говорил Мишка:

– Слушай, ты поедешь на Горбушку?

– А когда? – отвечал ему Витька.

– Ну, завтра. Ты же хотел «яву» купить.

– Не знаю даже. Мне сейчас не до «явы». А ты что, все-таки всерьез решил? А не геморрой?

– Да надоело все. Детский лепет. Надо начинать что-то делать. Хоть самоучитель откатаю. Так поедешь?

– Подумаю. Давай потом звякни, о’кей?

На этом разговор, собственно, был окончен, а я сидела пунцовая и думала, что просто не смогу вот так запросто прослушать все записи. Мне совершенно не хотелось знать, что говорят в мое отсутствие близкие. Особенно Мишка. Тем более что из записи я все равно ничего не поняла. Кроме того, что мой сын, возможно, не совсем идиот, которого могут выставить из школы. Ведь если мальчик говорит, что ему все надоело и хочет купить «яву» (а это среда для профессионального программирования), то вряд ли он страдает слабоумием.

Следующий разговор тоже был Мишкин, на этот раз с какой-то неизвестной мне девочкой. Как только я услышала ее голос, моментально стерла запись. Нет, это уж слишком. В личную жизнь сына я не полезу ни за что.

Следующие пару разговоров мой супруг обсуждал со своим коллегой Смирновым (скользкий, между прочим, тип), как им лучше поменять расписание лекций, чтобы освободить пятницу. Кажется, муж собирался куда-то линять, но об этом я не знала, так как в ту пятницу приехала домой к ночи, а утром уже улетела в Красноярск.

Я уже совсем было расслабилась и приготовилась выуживать из записей информацию о материальном положении Андрея (особенно упоминания пяти тысяч долларов, украденных из справочника по сопромату), как вдруг услышала то, что ожидала услышать меньше всего. Хотя на самом деле должна была ожидать. Должна была.

Глава 3 ИДЕАЛЬНЫЙ БРАК, МОДЕЛЬ С ДЕФЕКТОМ

Интересно, кто-нибудь хоть раз задумался о том, удобно ли страусу стоять, сунув голову в песок, и трясти от ужаса хвостом. Я уж не говорю о том, до какой степени неприлично это положение. Но как долго можно прятаться от проблем таким образом? Помогает ли такой метод «релаксации»? Проблема-то остается стоять рядом, с усмешкой посматривая на то, что осталось над песком. Проблема, может быть, в этот момент только нарастает. К тому же у страуса могут возникнуть и другие, сопутствующие, неприятности. Кто-нибудь подойдет да и даст пинка. Прямо по трясущейся... по трясущемуся хвосту. В общем, никакой пользы окромя вреда для страуса от этого стояния головой вниз нет.

Интересно, а зачем в таком случае я последовала его примеру? Неужели же я, взрослая, хорошо обеспеченная женщина, с высшим образованием и курсами стажировки в Германии, мать пятнадцатилетнего сына, дама с богатым жизненным опытом, прожившая несколько лет с самой Анной Сергеевной, – не смогла взять да и принять вертикальное положение? Потому что тогда мне бы пришлось взглянуть на ситуацию трезво и здраво. Да, именно так и поступают полноценные взрослые люди. Например, Марк.

Когда я спрашивала Марка, почему он не женится, не заведет детей, он всегда говорил:

– Дорогая, я взрослый и, смею надеяться, умный человек. Я прекрасно понимаю, за что меня девушка полюбит в моем-то возрасте и с моей-то еврейской внешностью.

– За деньги? Я бы тебя полюбила за деньги, – ехидничала я.

– Ну, не только. За квартиру в Париже, за возможность получить двойное гражданство. А я бы хотел, чтобы меня понимали. Ценили мое знание ресторанов. Умение слушать. Умение рассказывать. Но видишь ли, русским девушкам это все безразлично.