История одного изобретения. Русский парашют - [16]

В лагере ожидали приезда начальствующих лиц на испытание ранца-парашюта.

Наш манекен имел такой внушительный вид, что когда автомобиль остановился у передней линейки лагеря, то дневальный, стоявший под грибом, чуть не закричал   «дежурных   на линию», увидев своего генерала в автомобиле.

—  Что ты!? Тише!.. — остановил я дневального. В этот момент машина резко остановилась, и наш «генерал» прекомично клюнул носом. Дневальный, поняв свою ошибку, рассмеялся. Из палаток вышло несколько солдат.

—  А ну-ка, братцы, помогите нам доставить этого молодца к аэростату.

Солдаты подошли к машине и взялись за манекен.

—  Пожалуйте, господин хороший!

—  Ого… да какой он тяжелый!

И трое дюжих солдат понесли манекен к аэростату. Над разостланным на земле брезентом в воздухе покачивался уже готовый к подъему змейковый аэростат. Здесь я увидел толпу зрителей. Это были офицеры, солдаты, несколько дам — жены и родственницы офицеров—и несколько штатских, с фотоаппаратами. Повидимому, это были корреспонденты разных газет, приглашенные Ломачом.

Подъем аэростата 6 июня 1912 года. (Снимок автора.)

Ко мне подошел командир парка и выразил удовольствие по поводу того, что испытание назначено в его отряде. Он просил меня распоряжаться приготовлениями. Нас встретили радушно и с большим интересом расспрашивали о новом спасательном приборе. Но меня сильно смущали эти корреспонденты. Были среди них несколько иностранцев, с которыми Ломач болтал то по-английски, то по-французски, то по-немецки, как на своем родном языке. Я отвел его в сторону и сказал:

—  Меня, знаете, смущают эти газетные репортеры. ..

—  Почему? — изумился Ломач. — Пусть рекламируют! Ведь это же в наших интересах!

—  А вдруг какая-нибудь случайная неудача, совсем даже не зависящая от конструкции прибора? Человек сведущий поймет, а ведь эти ни в чем не разберутся и могут испортить или даже погубить все дело.

—  Да успокойтесь вы! Оказывается, что я верю в ваш парашют гораздо больше, чем вы сами. Не волнуйтесь — все будет хорошо!

Я распорядился поставить манекен у борта корзины аэростата и пропустил ему под мышки веревку, на которой он должен был висеть при подъеме, а рвущийся шнур от затвора ранца привязал к одному из колец, на которых была подвешена корзина. Еще раз осмотрел все. Казалось, все было в порядке. Было уже четыре часа, и наступила пора начинать подъем аэростата. Из начальства, очевидно, уже никто не приедет.

Испытание парашюта 6 июня 1912 года. Перед подъемом у корзины аэростата. Летчик Горшков (х) и В. Ломач (хх). (Снимок автора.)

В корзину вошел летчик штабс-капитан Горшков с двумя помощниками.

—  Вам, капитан, — сказал я ему, — надо будет только перерезать один конец петли — и манекен упадет.

—  Есть, — ответил   Горшков и, обращаясь к   командиру, спросил: — высота?

Двести метров. По ее достижении дайте сигнал — прекратить подъем. А перед сбрасыванием — дайте сигнал троекратный.

—  Есть!

Раздались обычные в то время при подъеме команды: — Разобрать поясные!

—  Есть разобрать поясные!

—  В корзине!

—  Есть в корзине!

— На поясных!

—  Есть на поясных!

—  На лебедке!

—  Есть на лебедке!

И наконец:

—  Отдать поясные!

—  Есть отдать поясные!

Корзина плавно отделилась от земли, унося на своем борту манекен с надетым на нем ранцем.

Манекен с парашютом сбрасывают с аэростата 6 июня 1912 года. (Снимок автора.)

Аэростат уходил все выше и выше в голубую высь… Мое сердце четко отбивало удары. Вот первый сигнал: высота 200 метров. Раздалась команда:

— Стоп на лебедке!

Подъем прекратили. Ждем… Все глаза и фотоаппараты направлены вверх.

Вдруг раздался троекратный сигнал рожка, — и манекен отделился от корзины. Он перевернулся и падал вниз головой…

Первый спуск манекена на парашюте «РК-1». (Зарисовка автора.)

Еще мгновение — и около него вспыхнуло белое облачко. Оно-сначала вытянулось, затем приняло форму груши. В начале третьей секунды оно превратилось в красивый белый зонт. Он резко выделялся на ярком голубом небе. Раздалось дружное «ура», и все побежали вперегонки, чтобы видеть, как парашют опустится на землю. Так как ветра почти не было, то парашют отнесло недалеко, и я успел его сфотографировать еще в полете. Приземление   парашюта было очень красивым: манекен   стал ногами на траву и стоял так несколько мгновений, пока из-под купола парашюта не вышел воздух. Тогда он мягко лег на бок, и парашют медленно накрыл его. Скорость спуска парашюта оказалась очень небольшой: всего 1,7 метра в секунду. Это произошло, вероятно, потому, что воздух был сильно нагрет и подымался от земли, т. е. парашют попал в «восходящее течение», как говорим мы теперь.

Первый спуск парашюта на испытании 6 июня 1912 года. (Снимок автора.)

Переуложив парашют, я попросил командира сбросить манекен с высоты всего 50 метров.

—  А вы не боитесь, что купол парашюта не успеет развернуться? — спросил меня командир.

—  Мне бы хотелось, — ответил я, — испробовать самую маленькую высоту, на которой мой парашют может раскрыться. Да и чего же бояться? Ведь не человек прыгает!

И мы повторили опыт. Оказалось, что купол вылетел из ранца и стал раскрываться уже в 12-15 метрах от корзины и, после полного раскрытия его, манекен пролетел еще метров десять, пока коснулся ногами земли. На всех очевидцев испытания произвели очень хорошее впечатление. Все выражали горячее желание, чтобы ранцы-парашюты были введены как в авиации, так и в воздухоплавании. Все поздравляли меня с успехом, а Ломач держал себя положительно именинником. Всем окружавшим его корреспондентам он говорил: