История одного города. Господа Головлевы. Сказки - [7]

Кричащее противоречие между огромной потенциальной силой и классовой политической пассивностью крестьянства представлено на страницах многих других щедринских сказок. С горечью и глубоким состраданием воспроизводил писатель картины нищеты, забитости, долготерпения, массового разорения крестьянства, изнывавшего под тройным ярмом — чиновников, помещиков и капиталистов.

Никогда не утихавшая боль писателя-демократа за русского мужика, вся горечь его раздумий о судьбах своего народа, родной страны сконцентрировалась в тесных границах сказки «Коняга» и высказалась в волнующих образах и исполненных высокой поэтичности картинах. Сказка рисует, с одной стороны, трагедию жизни русского крестьянства — этой громадной, но порабощенной силы, а с другой — скорбные переживания автора, связанные с безуспешными поисками ответа на важнейший вопрос: «Кто освободит эту силу из плена? кто вызовет ее на свет?»

Участие широких масс в освободительном движении Щедрин считал решающим фактором коренных общественных преобразований. Но в его мировоззрении, которое было ограничено кругом идей крестьянского демократа-социалиста, представление о массовой преобразующей силе связывалось прежде всего с крестьянством. В то же время исторический опыт внушал Щедрину сомнения относительно способности крестьянства к самостоятельной организованной и сознательной борьбе. До понимания исторической роли рабочего класса Щедрин не дошел, закончив свою литературную деятельность в преддверии пролетарского этапа освободительного движения. Неясность близкой перспективы вызволения мужика из вековечного «плена» явилась причиной глубоких идейных переживаний и скорбных настроений писателя в его последние годы. Но вера в победу народа, может быть, очень отдаленную, как ему казалось в это время, его не покидала. И потому в «Сказках» он с неослабевающей настойчивостью стремился поднять сознание народных масс до уровня их исторического призвания, вооружить их мужеством и верой в свои дремлющие силы, разбудить их огромную потенциальную энергию для коллективной самозащиты и активной освободительной борьбы.

В 80-е годы мутная волна реакции захватила интеллигенцию, средние, разночинные слои общества, породив настроения страха, упадничества, соглашательства, ренегатства. Поведение и психология «среднего человека», запуганного правительственными преследованиями, нашли в зеркале щедринских сказок сатирическое отражение в образах премудрого пискаря, самоотверженного зайца, здравомысленного зайца, вяленой воблы, российского либерала.

В «Премудром пискаре» сатирик выставил на публичный позор малодушие той части интеллигенции, которая в годы политической реакции поддалась настроениям постыдной паники. Изображением жалкой участи обезумевшего от страха героя сказки, пожизненно замуровавшего себя в темную нору, сатирик высказал свое предостережение и презрение всем тем, кто, покорясь инстинкту самосохранения, уходил от активной общественной борьбы в узкий мир личных интересов.

По теме — обличению трусости — близка к «Премудрому пискарю» одна из самых едких сатир на либерализм — сказка «Либерал». Благородно мыслящий либерал сначала робко выпрашивал у правительства реформ «по возможности», затем — «хоть что-нибудь», а кончил тем, что стал действовать «применительно к подлости». В. И. Ленин неоднократно использовал эту знаменитую щедринскую сказку для характеристики эволюции буржуазного либерализма, легко отступавшего от «идеала» к «подлости», то есть к примирению с реакционной политикой.

Щедрин всегда проявлял непримиримость к тем трусливым либералам, которые маскировали свои жалкие общественные претензии громкими словами. Он не испытывал к ним другого чувства, кроме открытого презрения, выражавшегося нередко (как в «Вяленой вобле» и «Либерале») в формах сатирического гротеска. Более сложным было отношение Щедрина к тем честным наивным мечтателям, представителем которых является заглавный герой знаменитой сказки «Карась-идеалист». Как искренний и самоотверженный поборник социального равенства, карась-идеалист выступает выразителем социалистических идеалов самого Щедрина и вообще передовой части русской интеллигенции идеалов, сильно окрашенных в тона утопического социализма. Но наивная вера карася в возможность достижения социальной гармонии путем одного морального перевоспитания хищников обрекает на неминуемый провал все его высокие мечтания. Горячий проповедник чаемого будущего жестоко поплатился за свои иллюзии: он был проглочен щукой.

Хищники не милуют своих жертв и не внемлют их призывам к великодушию. Волк не тронулся самоотверженностью зайца, щука — карасиным призывом к добродетели. Гибнут все, кто пытался, избегая борьбы, спрятаться от неумолимого врага или умиротворить его, — гибнут и премудрый пискарь, и самоотверженный заяц, и его здравомысленный собрат, и вяленая вобла, и карась-идеалист. Все меры морального воздействия на хищников, все апелляции к их совести остаются тщетными, не приводят к ожидаемым результатам.

Салтыков-Щедрин отдавал предпочтение «мирным», легальным способам социально-политических преобразований. Но в ходе времени он все более убеждался, что в условиях самодержавной России они не оправдывают надежд. Об этом сдвиге в политических воззрениях писателя свидетельствуют, в частности, сказки «Карась-идеалист» и «Приключение с Крамольниковым».