История одного дня - [46]

Отца ей бояться нечего. Он никогда ничего не скажет. Правда, они редко с ним видятся, и, когда это все же случается, он очень добрый: дает ей деньги, покупает пряники и все время спрашивает: «Хочешь газировки с сиропом? Хочешь в кино?»

Вот и сейчас, закончив с прической рыжеволосой актрисы, он первым делом, взяв свою теперь уже взрослую дочь под руку, отправился с ней в кафе, что с другой стороны дома. В дневное время здесь совсем мало народу: почти все столики пустуют. Отец заказал для Элфи сливочный торт, имевший форму домика, и спросил, что у нее нового.

— Не провалилась! — отвечала Элфи. — С понедельника могу выходить на работу.

— Ой-ой! — воскликнул отец и потер свой лысеющий лоб. Он совсем не замечает, как летит время. — Конечно! Конечно! Я позвоню Антону.

Антоном, или попросту Тони, звали заведующего той самой парикмахерской, в которую Элфи должны были теперь взять в ученицы. Старый приятель отца и тоже очень добрый. Папа частенько говорил, какой «хороший малый» этот Тони. Папа всегда называет «парнями» и «малыми» всех взрослых людей. Привычка. И о себе он обычно говорит так, будто он все еще «парень». Элфи не знает в точности, сколько лет ее отцу, но думает, что уже около пятидесяти. Но папа не замечает, как летят годы.

Элфи, хоть и медленно, не торопясь, ела свой сливочный домик, все же вскоре покончила с ним.

А вместе с ним иссякли и их темы для разговора. Отец расплатился. Сначала он попытался набрать по карманам мелочь, но это ему не удалось. Тогда он достал из-под белого халата, из заднего кармана брюк, свой кожаный бумажник и вынул из него сто форинтов. Сдачу же со ста форинтов он пододвинул к Элфи. Сдачи было почти восемьдесят форинтов.

Элфи даже зарделась от радости. Отец заметил, как она покраснела, и тут же, вынув из бумажника, который он уже собирался убрать, еще одну сотенную бумажку, положил ее перед дочерью.

— Это за хорошую сдачу экзаменов! — пояснил он.

У Элфи не было при себе сумочки, а только маленький красный кошелек, лежавший в кармане юбки. В него не запихнешь такую уйму денег. Поэтому она раскрыла аттестат и аккуратно вложила в него деньги: сотню и двадцати — и десятифоринтовые бумажки.

Затем отец проводил Элфи до автобусной остановки, поцеловал на прощание. Когда подошел автобус, она быстро вскочила и уже из дверей еще раз напомнила отцу:

— Позвони Тони!

Отец кивнул в знак того, что не забудет. А Элфи всю дорогу крепко сжимала в руках аттестат с деньгами. Ей было радостно и чуточку тревожно. Выходит, хорошо она сделала, что поехала к отцу! Вот только бабушка… Снова будет бранить: «Где болталась? Я уж думала, тебя машиной сшибло». Деньги она, конечно, отберет. Оставит какую-нибудь мелочь, да и то после длинной-предлинной проповеди: смотри не истрать все на мороженое, а то заболит горло. А ногти? Разве спрячешь их от нее? Надо бы смыть лак…

Элфи сошла с автобуса на углу улицы Надьдиофа и медленно поплелась домой. Вот уже их улица. Навстречу на роликовых коньках по тротуару несутся соседские ребята семейства Вида, громко горланя в лицо всем встречным. Они сделали вид, будто летят прямо на Элфи, и лишь в последний миг с громким свистом свернули и пронеслись мимо. Вот и еще один жилец их дома — первоклассник Мики Кочиш, проворный и нагловатый, выбегает ей навстречу:

— Дай форинт. Мне на значок надо.

Мики всегда у всех просит деньги, в особенности у тех, кто уже давал ему однажды. Элфи в девяти случаях из десяти говорила: «Как же, держи карман шире!» Но иногда давала, как вот и сейчас. Мики умчался с форинтом. Теперь недели две от него не будет отбою.

Вдруг ее взгляд упал на тот самый лиловый костюм, который еще с апреля висит в витрине «Химчистки». Стоит он сто тридцать форинтов. Элфи уже давно купила бы его, да не на что, она уже истратила деньги на новые туфли и купальник. Других же покупателей на костюм не находилось, потому что он слишком уж маленький; женщин с таким комариным телосложением и не найдешь, разве что какой девочке-подростку приглянется.

Элфи, недолго раздумывая, вошла в лавку. Юбку она только приложила к себе, жакет же померила и полюбовалась на себя в зеркало. Толстая, белокурая женщина у окна, поднимавшая петли на чулках, сказала, что жакет сидит на ней хорошо и что в талии можно даже немножко забрать. А материя иностранная: владелица, принесшая костюм на продажу, получила посылку из Бразилии. Элфи уплатила сто тридцать форинтов и с гордо поднятой головой отправилась домой, неся на руке лиловое чудо из Бразилии. До сих пор она дрожала при мысли: что скажет бабушка о ее красных ногтях. А тут еще в довершение всего этот костюм…

Бабушка сидела на лавке у ворот.

— Ну, слава богу! Наконец-то! А это что еще за тряпка у тебя на руке?

— Папа купил, — строптиво сказала Элфи побледнев.

Бабушка всплеснула руками и выхватила у Элфи юбку с жакетом. Она мяла костюм, разглядывала его на свет и при этом вовсю ругала Элфиного отца, этого беспутного лоботряса. «Будь у него голова на плечах, — говорила она, — он сообразил бы, что такой цвет вообще не подходит молоденькой девчонке».

— Да ведь этот самый костюм уже три месяца висит в нашей «Химчистке»! — злорадно сообщила дворничиха.