История одиночества - [16]

Пейзаж вокруг был необычайно красив в то время года, и чтение книги и созерцание красот искусной природы в парке поместили меня в состояние напряженного описательного сочинения на пути домой. «Утренняя прогулка» была первым, что я предал бумаге; позднее я описал вечернюю прогулку и несколько местечек в полях, куда в раннем детстве часто ходил за улитками, цветами или гнездами[139].

В других случаях яркие наблюдения за миром природы возникали в результате последовательного контакта с нею – когда он гулял среди хорошо знакомого, но неизменно удивляющего пейзажа. Это был замкнутый мир. В жизни Клэра было четыре поездки – на пике славы – в Лондон, а еще сумбурная, отчаянная попытка вернуться домой после переезда в лечебницу в Эссексе, но в целом его путешествия ограничивались несколькими милями от Хелпстона, как это было бы с любым другим сельским работником того времени[140]. Некоторые, бывало, передвигались по дорогам общего пользования, но все же большинство перемещений происходило по маршрутам, которые были известны только жителям деревень и вело к местам, имевшим значение лишь для местного населения[141]. Глубокое понимание роли пешеходных троп и свободного их использования легло в основу его резкой критики заграждений. В стихотворении «Деревенский менестрель» из одноименного сборника Клэр писал:

Дороги некогда природою творились,

Тропинки некогда долинами петляли,

Пришла ограда – все пути закрылись,

Тиран повесил знак, чтоб не гуляли

Те, кто уединения искали[142].

Эта глава посвящена прогулке как месту одиночества и средству, придавшему одиночеству форму и значение. XIX век был последней великой эпохой пеших путешествий. Повседневное передвижение большинства людей в большинстве мест осуществлялось пешком. Лишь обеспеченные люди регулярно пользовались лошадью и лишь зажиточные уединялись в своей карете. Великая революция в области коммуникаций того периода – паровоз, вытеснивший дилижанс, но лишь немногие из тех, кто раньше проходил большие расстояния пешком, могли позволить себе регулярно покупать билет. Хотя городские транспортные системы во второй половине века и начали предлагать пешим прогулкам альтернативы, поезда, ходившие из основных городов и населенных пунктов и обратно, также служили расширению возможностей для прогулок с целью отдыха, делая доступными как местные красоты, так и более отдаленные и дикие места. До появления велосипеда и автотранспорта господству ходьбы ничто не угрожало.

Прогулка была самым простым способом сбежать от чьей-то компании, особенно от многолюдного домашнего окружения, обычного для того времени. Как и в случае с другими формами одиночества, уединение и социальная практика разделялись здесь зыбкой границей: немногие формы пешего передвижения были сугубо частными или по необходимости коллективными. В целом, как будет показано в следующем разделе, чем беднее пешеход, тем больше вероятность того, что его одиночество вынужденное, а не добровольное, особенно когда дело касалось трудового опыта. Ходьба была самой обычной и наименее изученной формой труда и отдыха и вместе с тем интенсивным литературным опытом. Клэр отчетливо понимал, в каком диалоге находился он со своими литературными предшественниками и современниками, и на протяжении всего следующего столетия пешеходы брали с собой книги для чтения в укромных местах и, в свою очередь, вносили собственный вклад в развитие литературы о пеших прогулках. Скорость пешего передвижения идеально подходила для размышлений как о природной, так и о рукотворной среде. Она обеспечивала сочетание постоянно меняющейся перспективы и способности сфокусировать внимание на том, что повстречалось и было увидено на пути. Ничем не отвлекаемый, свободно движущийся взгляд делал возможным погружение без поглощения – исследовал ли идущий поля и леса или прогуливался по улицам стремительно растущих городских кварталов. Уединение пешехода было одновременно физическим и сконструированным. Странствовавшие представители среднего класса, которые будут рассмотрены в третьей части этой главы, находили уединение в сельской местности, кишащей сельхозрабочими, а гулявшие по городским улицам наблюдали одиноких пешеходов, которых привлекали малые и крупные города из-за большего выбора модусов объединения. На протяжении столетия, как будет показано в заключительной части, железнодорожный транспорт открывал новые возможности для экстремальных одиночных свершений, когда одиночество было не столько вопросом физической компании, сколько индивидуальным риском в последних нетронутых пространствах Божьего творения.

«Как Крузо, сладко одному»

Как наедине с собой, так и в компании трудящиеся классы передвигались пешком либо по необходимости, либо для временного ухода от забот, связанных с домашним хозяйством и трудом для заработка. Большинству работающих мужчин, если только они не были квалифицированными ремесленниками, живущими над своей лавкой, приходилось начинать и заканчивать свой день на ногах, порой проходя по нескольку миль, прежде чем начать зарабатывать себе на жизнь. Работавшие на фермах ходили на одно поле (и обратно), затем на другое (и обратно), в зависимости от необходимости, связанной со скотом и сезонными культурами. Описание сельской мобильности дал Клэр в «Пастушьем календаре»: