История о сене и собаке - [41]
Я достала очередную сигарету, закурила и закашлялась. Кажется, пора бросать это гнусное дело, собираться и отправляться ловить настоящий зимний день, столь редкий в нашем мокром городе и глобально теплеющем мире, прекратив сочинения бы-сценариев и отбросив несносные мысли о работе и мужиках. Покинув свой наблюдательно-мыслительный пункт, я высыпала окурки в мусорное ведро, вымыла посуду и, облачившись в любимую джинсово-спортивную униформу, вышла в мир, с удовольствием окунувшись в холодный, поскрипывающий от минус десяти градусов воздух.
Звонок мобильника настиг меня, когда я выводила машину со стоянки. Вырулив за ворота, я тормознула у выезда на проспект и взглянула на номер. Кристина.
— Дашка, привет! Надеюсь, не в трудах праведных и неправедных?
— Привет! Нет, свободна и даже собралась прошвырнуться по городу. А что звонишь? Проблемы?
— Нет, наоборот… отлично! Ты еще дома?
— Уже выезжаю со стоянки…
— Еще лучше! Тогда давай, двигай в нашу сторону и быстро!
— Да что случилось-то?
Судя по бодрому и довольному голосу подруги, намечалось нечто коллективное, но мне не очень-то хотелось вливаться в какой-либо коллектив, и я попыталась отбрыкаться, приведя в качестве аргументов головную боль и желание прогуляться по зимнему Летнему саду. Сопротивление оказалось бессмысленным, потому что в ответ Кристина разразилась пышной тирадой на тему перетрудившихся воротил строительного бизнеса, которые по неясным причинам воротят нос от приглашений единственной и лучшей подруги, той, что наконец-то почти управилась с бедствием по имени ремонт.
— Так это, значит, с утра сабантуй по поводу ремонта? — спросила я в ответ на тираду.
— С утра, потому что на воздухе — едем шашлычничать на нашу дачу!
— Кристина, ты ж только что оклемалась, куда тебе шашлычничать? — докторским тоном поинтересовалась я.
— Расслабься, свежий воздух с мясом больному не повредит, а наоборот, возродит к жизни, но мысль, что ты, приютившая наше измученное семейство, не отведаешь Васькиных шашлыков, которые он замочил в благородном вине еще с вечера, истерзает мои бренные почки и лишит радости существования!
— Зараза! Почему вчера не позвонила? — ругнулась я.
— Чтобы застать тебя врасплох и не дать времени на размышления, — отрезала Кристина. — Даю полчаса форы.
— Ладно еду, ждите… — сдалась я и, отключив телефон, вырулила на проспект.
По пути я задержалась, тормознув у супермаркета, чтобы приобрести продукты, те, что посчитала подходящими в качестве личного вклада в общее дело, поэтому, когда добралась до пункта назначения, обнаружила все семейство во дворе в боевой готовности. Кристина командовала Василиями, которые загружали шашлычно-дачным инвентарем багажник Нивы, точнее, загружал Василий-старший, а младший гонял по снегу футбольный мяч. Сей простой предмет вызвал у меня если не учащенное сердцебиение, то некое внутреннее содрогание, как у барышни, нашедшей среди страниц старой книги засушенный цветок — безмолвный свидетель романтических отношений. Приобрести, что ли, футбольный мяч и хранить его в таком же качестве? Или попросить Ваську стащить из спортшколы тот мяч, которого касались руки и бутсы господина Лудовина? Я невольно хихикнула, Кристина бросила на меня удивленный взгляд.
— Что смешного? Поделись…
— Да так, ничего, глупости всякие, — махнула я рукой.
Кристина выразила желание ехать со мной. «Проконтролировать, чтобы ты не свернула куда-нибудь налево», — объяснила она свой выбор.
— За что ты мне так не доверяешь? — поинтересовалась я, заводя машину.
— Так ты же у нас непредсказуемая и упертая. Кто тебя знает, втемяшится что-нибудь в голову, и свернешь с правильного пути…
— Пристегни ремень! — суровым тоном скомандовала я, чтобы хоть как-то ответить на выраженное подругой недоверие. — И отчего ты так волнуешься за меня? То годами не видимся, то опять не разлей вода.
— Видишь ли, подозреваю, что мы с тобой связаны некими невидимыми нитями, и жизнь неуклонно сводит нас вместе. В добрые часы, заметь…
- Соглашусь, — ответила я. — Если очистить твою речь от пафосной шелухи, мысль верная. И насчет добрых часов ты права.
— Ну вот, видишь, значит, все должно сложиться, — ответила Кристина и поерзала на сиденье, поправляя застегнутый по моему требованию ремень безопасности.
— Что должно сложиться? — поинтересовалась я.
— Что сложиться? — переспросила она, удивленно приподняв бровь.
— Ты только что сказала: «Все должно сложиться». Вот я и спрашиваю: что?
— Я сказала? Ну если сказала, то в контексте разговора, — объявила Кристина и, уставившись вперед на дорогу, вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась, насколько критически я отношусь к строительству в исторических районах города зданий из пластика и стекла. Не поддержать эту тему я, естественно, не могла, и беседа плавно перетекла в область градостроительных и архитектурных проблем.
Так в разговорах и в достаточно хорошем темпе мы отмахали положенные десятки километров — воскресные дороги радовали отсутствием пробок — не прошло и часа, как мы въехали в пределы деревни Медный завод. Здесь и находилась дача — старый дом, давно приобретенный родителями Василия — с небольшим участком, засаженным фруктовыми деревьями, которые сейчас, укутанные по пояс мешками, тянули к небесам ветви, покрытые легким снежным пушком. Старшее, более организованное и ответственное поколение в составе Василия Васильевича, отца Василия-старшего и деда Василия-младшего, его жены, Кристининой свекрови — я никак не могла запомнить ее имя — было уже не только в сборе, но и трудилось в поте лица. Над внушительного вида самостийным мангалом пятимиллиметрового листового железа — здесь явно потрудился сварщик разряда не ниже пятого — поднимался дым, вспыхивали и вились языки пламени.
