История о сене и собаке - [28]

— А отчего же тогда ты так кипятишься? — ехидно спросила подруга. — Право слово, не будь ты в столь плачевном виде, не будь грехом ввергать в унынье и без того уже унылых, я бы напомнила тебе сейчас, что твой заносчивый взлет в этом деле равен паденью…

- Тоже мне, психолог доморощенный, стоит мне поинтересоваться биографией мужчины и постоять пять минут с ним наедине, как тут же делаются такие далеко идущие выводы! Неужели у меня такой плачевный вид, и отчего ты считаешь, что я так уж заносчива? Я просто реально оцениваю себя, я знаю свои возможности и свои приоритеты, и заметь, подобного рода мужики в этот круг не попадают!

— Да, да! — театрально замахала руками Кристина. — В твоем круге великолепный Федор! Прости, умолкаю.

И она вправду умолкла, но едва прекратился разговор, я поняла, что мне невыносимо хочется поговорить с Кристиной о Лудовине и его подлости.

Глава 9

Кристина испросила разрешения пожить со своим семейством в моей квартире еще неделю, на что я с удовольствием согласилась, не без задней эгоистичной мысли, что вне их веселой суеты меня совсем одолеют гормонально-пакостные мысли и жених. Предстоящая свадьба ушла куда-то вбок, иногда я просто забывала о ней, если не напоминал Федор, который упорно бранил меня за индифферентное отношение к предстоящему событию. Подруга моя была все-таки в чем-то права, когда рассуждала о заключении брака и замужестве.

В конце недели выяснилось, что тендер на новое строительство мы проиграли, что, само собой, не добавило светлых пятен к моему мрачному настроению. Неудача столь критически повлияла на мой рассудок, что я отправилась навестить пострадавшего зама Сурикова, решив показать себе, что удары судьбы не сделали меня черствой и бесчеловечной. С Мишей Суриковым мы учились в одном вузе и, более того, в одной группе, но никогда не испытывали друг к другу особых симпатий. Я просто не обращала на него внимания, он отвечал мне тем же. Волею судеб мы оказались с ним сотрудниками одного и того же Мостоотряда, а затем, познав падения и взлеты, достигли того, чего достигли. Михаил всегда умудрялся работать и на своих, и на чужих, поменял трех жен, расставшись с последней полгода назад, развлекался от души и мало помалу становился вредным наростом на теле компании.

Суриков восседал в кресле, вытянув на журнальный столик изящно зашитую в аппарат Илизарова ногу. Рядом с ногой царила бутылка любимого Мишиного коньяка и пузатый бокал с коричневатыми подтеками.

- Ты хоть закусываешь, Михаил? — спросила я, не заметив на столе никаких признаков подходящих к коньяку закусок.

- Бери, Даша, бокал, наливай, — откликнулся Суриков. Его полное раскрасневшееся лицо и мутноватый взгляд сигналили о длительном принятии на грудь крепкого заморского напитка.

Я отказалась, сославшись на свою «Пежо» и руль, за которым предстояло сидеть.

— Тогда в холодильнике пошуруй, найди что-нибудь перекусить, — предложил Суриков.

— А девушки твои о тебе не заботятся? — спросила я, распаковав плитку шоколада из набора продуктов для больного, который сердобольно принесла с собой.

— Заботятся… — махнул рукой Суриков. — Боюсь, нечаянно столкнутся во время визитов…

— Ситуация выходит из-под контроля?

— Ну да, где-то выходит… — пробурчал Михаил.

Он замолчал, вздохнув, и я не знала, что сказать. Обычно наши разговоры сводились к выяснению отношений на производстве, а вот так, в неофициальной обстановке, мы с ним встречались лишь на заре туманной юности, да и то не с глазу на глаз.

— А у тебя тут… — начала я, решив, что нашла тему для разговора.

— Слушай, Даша… — одновременно со мной затянул Суриков.

Я замолчала, он тоже.

— Ну, говори… — уступила я очередь.

— А ты о чем собиралась?

— Да так, ерунда.

— Ладно, скажу, — Суриков плеснул коньяку в бокал и выпил одним глотком, даже не поморщившись. — Мы с тобой, Даша, враждуем и спорим, и ты считаешь, что я подыгрываю Гладилину, ведь так?

— Так, — отрубила я. — А разве нет?

— Вот за что ты мне нравишься, Дарья Васильевна, так это за умение врубить, не глядя. Хотя, иногда это не срабатывает.

— Ты к чему начал разговор? — спросила я. — Перекидываться с тобой мячом не входило в мои планы. А вопрос твоих отношений с Гладилиным стоит поставить на совете директоров!

Вот так всегда, мой миролюбивый настрой улетучился, а желание навестить больного привело к выяснению отношений.

— Даша, не злись… не надо про совет директоров, у меня к тебе совсем другой вопрос…

— Какой еще вопрос?

— Ты надежна и благополучна, ты восхитительна, и я хочу узнать, насколько благополучен сам.

Я изумленно уставилась на Сурикова. Что он такое несет?

— Миша, ты о чем? Совсем сбрендил на коньячной почве? — вырвалось у меня.

— Не хами, Дарья. Я к тебе, между прочим, с предложением. Я очень рад, что ты пришла, хоть верь, хоть не верь.

— С каким предложением? — спросила я, предчувствуя нечто очень неладное.

— С предложение руки и сердца, между прочим! Извини, что так обыденно, но раз уж ты пришла, то пользуюсь моментом! — выдал Суриков, спустил со столика ногу и с кряхтением поднялся.

— Что-о-о?! — взревела я. — Миша, я, конечно, понимаю, ты сидишь здесь, со сломанной ногой, с коньяком и девицами, и у тебя на этой почве возникают неадекватные идеи! Но не настолько же?! Или эта мысль пришла тебе в голову пять минут назад?