История о добром боге - [5]

- Чего тебе, козявочка?

- А в крепости уже столы накрывают! Сама видела!

- Ишь ты. Уже и столы, - Слоба добродушно улыбнулся в пышные усы.

- Ага! Скатерочки всё беленькие, с алой каемочкой! Грибочков соленых кадушечки, рыбки жареные, рябчики, яички печеные, хлебушки такие румяные!

- Славно, славно. Медок-то будет?

- А как же! И медок и пиво. И брага даже.

- Эх, давненько я не баловался бражкой, давненько, - он задумчиво пошевелил бровями.

Девочка захихикала.

- Как же, как же! А на Лукьянин день? Кто ходил обниматься с березами, крича, что таких рослых девок еще не видал?

Слоба сделал вид, что обиделся, но в его глазах по-пержнему плясали озорные огоньки.

- Нет в тебе почтения к старшим, сопливка. Дяде просто попалась никуда не годная брага, - он замолк на минуту, а потом заговорщички прошептал, это еще что! Я потом этих "девиц" в хоровод зазывал! А они молчали и даже не шевелились в ответ!

Оба громко захохотали.

- Ладно, я побегу, дядька. Помогать надо, - девочка серьезно сморщила веснущатый носик.

- Беги, хозяюшка.

Слоба проводил несущуюся вприпрыжку девочку отечески-ласковым взглядом и снова принялся отдавать приказы. Хорнов разделили на дюжины, сковали цепями и отконвоировали в подземелье, временно превращенное в тюрьму. Над ее могучей железной дверью долго что-то нашептывал старый колдун, укрепляя и без того непреодолимые запоры.

Весь оставшийся день шло большое застолье. Стены просторной залы для пиров сотрясались от взрывов смеха, знамена слегка покачивались в такт плясовым мелодиям. Веселье затянулось далеко за полночь, и никто не заметил, как разразилась гроза. Небывалый по силе ветер валил изгороди, поднимал в воздух забытые корзины и ведра. Сверкали молнии, оглушительно грохотал гром, но пирующие люди ничего не слышали и не видели. Вскоре ненастье закончилось, а наступившее утро было чистым и безмятежным, как никогда.

Тревогу подняла юная служанка, посланная отнести еду пленникам. Надежно охраняемая, закрытая на хитрые замки темница была совершенно пуста. На полу валялись пустые кандалы и несколько бинтов, которыми предусмотрительный Слоба велел перевязать раны хорнов. От птицеподобных не осталось ни единого перышка, ни пушинки, ни горстки помета. Исчез даже характерный сладковатый запах, всегда витавший над ними и их поселениями.

Вскоре вернулся ни с чем карательный отряд, посланный к топи. Так и не смогли воины отыскать болотистую низину - большое гнездовище хорнов...

Борец опустил руки и чуть не рухнул на землю. Он чувствовал себя смертельно уставшим, вымотанным, выжатым до последней капли. Сейчас он не был ни всемогушим, ни всеведающим, ни вездесущим. Посреди поляны стоял измученный, болезненно дрожащий старик.

- Спать, - бормотал он себе под нос, - спать, восстанавливать силы. Долго спать. Много-много лет. Много столетий.

На поляну, что-то напевая, выбежала конопатая девочка с огромной корзиной. Увидев Борца, она ойкнула и осторожно подошла поближе.

- Деда, что с тобой, ты заболел? - высокий детский голосок звенел как колокольчик.

- Я здоров, - он покачнулся, - а как ты поживаешь?

- У меня все преотличненько! - затараторила девчушка, - мы вчера победили хорнов, вот! В плен их взяли видимо-невидимо. Только потом они куда-то пропали. Но они не сбежали, нет, просто все пропали. А я думаю, что и ладно. Ну их. Без них лучше.

Широко улыбаясь, Борец смотрел на утреннее солнце. Голова кружилась, в глазах прыгали яркие блики.

- Что с тобой, дедуля? - снова забеспокоилась девочка, - давай я тебя лепешками с медом угощу? Скажи, тебе плохо?

Продолжая улыбаться, Борец потрепал девочку по голове и, пошатываясь, направился к дубам.

- Мне хорошо, - крикнул он, обернувшись на полпути, - мне очень хорошо!

Его разбудил нестерпимый жар. С трудом разлепив тяжелые веки, Борец вскочил и огляделся. Огромный дуб, служивший ему приютом многие десятилетия, пылал как праздничный костер, разбрасывая искры и горячие щепки.

- Как неудачно. Лесной пожар именно тут, - растроенно пробормотал он, выбираясь из горящего дупла. - Мне бы еще подремать. В уютном гнездышке подремать. Пару столетий. Хотя бы пару.

Миновав зону огня, Борец медленно пошел прочь, засыпая на ходу.

- Найдем новый мы дубок, спать мы ляжем бочок, - напевал он сам себе колыбельную.

Сперва он ничего не замечал, просто брел в поисках нового приюта. Но вскоре происходящее начало постепенно доходить до его замутненного долгим сном сознания. Древняя роща, послужившая ему укрытием, представляла теперь из себя обширное пепелище с редкими почерневшими древесными скелетами. В воздухе висел отвратительный смрад, ветер нес с собой золу и песок. Невдалеке слышался одинокий тоскливый вой. Борец поежился. Тревожное, ноющее чувство заползало в его душу. Он сжал пальцами мучительно болевшие виски и, осторожно ступая по обжигающей закопченой земле, направился обратно. Но не успел он пройти и десяти шагов, как наткнулся на небольшую колонну людей, браво марширующих на запад. Все они были одеты в добротные кожаные куртки с металлическими бляхами и такие же штаны, на многих были легкие шлемы. Завидев Борца, один из них - коротко остриженный усатый здоровяк - изумленно хлопнул себя по колену.