История нравов. Галантный век - [36]

Дамы носили тогда декольте не только в праздничных случаях, но и дома, на улице, в церкви — одним словом, везде. Еще в эпоху Ренессанса, правда, мужчинам показывали эту часть тела как можно чаще. Однако было в этом отношении важное различие, на которое следует указать. Это различие между обнаженной и раздетой грудью. Отличие это обусловливается не степенью оголения груди, а общей тенденцией костюма и особым способом демонстрирования этой прелести. Эпоха Ренессанса показывала взорам обнаженную грудь. Она оставляла грудь непокрытой, как непокрытыми были лицо и руки. Это вполне органическая черта, так как в эпоху Ренессанса весь костюм был только, собственно говоря, декорацией для нагого тела.

Эпоха абсолютизма поставила на место обнаженной груди грудь раздетую, раскрытую. Логика нового костюма требовала, чтобы грудь была закрыта. Но женщина хотела показать мужчине свою грудь. «Я знаю, ее вид взволнует твои чувства, и так как это совершенно соответствует моим намерениям, то я и показываю ее тебе» — таково тайное признание каждой женщины. И вот она демонстративно делает отверстие в платье, обнажая грудь, раскрывает свое платье спереди, подобно тому как иногда она поднимает юбку, чтобы показать ножку. То, что в эпоху Ренессанса только показывалось, теперь прямо предлагается мужчине.

В «Слуге красоты» говорится: «Женщина должна, стоя или сидя, выставлять вперед грудь, что является признаком красоты». Другими словами: необходимо всегда находиться в таком положении, которое каблук придает женщине, стоящей или сидящей… Чтобы достигнуть этой цели, чтобы помешать женщине принять иную какую-нибудь позу, каблук получает союзника в виде лифа, потом корсета: они та форма, в которую отливается женское тело. Верхняя часть женского тела облекалась в броню из рыбьей кости, которая безжалостно отодвигала назад плечи и руки и тем самым заставляла грудь выдаваться вперед. Теперь грудь получала такое положение, в котором ее хотели преимущественно видеть. Или, другими словами и яснее, теперь грудь представлялась взорам всегда в том виде, в каком она, собственно говоря, по законам природы бывает только в момент эротического возбуждения. Стимулировать постоянную эрекцию женской груди — вот высшее требование красоты с точки зрения эпохи.

Отсюда вытекает не только декольте, а декольте, возможно более глубокое, так как только таким образом достигается имеющаяся в виду цель. Эпоха доходила поэтому до самых гротескных форм оголения груди. Вырез делался как можно глубже и больше. В описаниях современных нравов часто встречаются фразы вроде следующих: «Женщина не позволяет портному закрывать высокие снежные горы» или «Галантная дама любит показать, что на вершинах этих красивых гор горит огонь нежной страсти». В «Галантных историях Вены» упоминается такой эпизод: «„Не слишком закрывайте“, — заметила недавно в моем присутствии одна красавица, когда скульптор женской красоты примерял ей платье».

Поскольку при обнажении груди — при всем желании идти как можно дальше — приходится все же соблюдать известные границы, то старались как можно выше поднять грудь при помощи лифа. Многие матери придерживались тогда того взгляда, что девушки должны выставлять напоказ как можно больше из того, чем их наградила природа. В «Попытке характеристики женского пола» Покеля говорится: «Мало ли существует матерей, не только дозволяющих дочерям надевать неприличный костюм, но даже и наталкивающих их на это. Недавно одна мать заметила дочке в обществе, где были как дамы, так и мужчины: „Глупая девочка, ты почти совсем закрыла грудь. Терпеть не могу этой дурацкой стыдливости. Девушка недурна собой, а грудь у нее самая прекрасная во всей округе».

Подобная стыдливость глупа в глазах опытной женщины, знающей, что нет для мужчины более соблазнительной приманки.

Такой прием позволял даже зрелым женщинам, грудь которых уже не отличалась девичьей свежестью, симулировать пышную грудь, те же, кого природа лишила подобного преимущества, прибегали к искусственным средствам, к подкладкам. Так как полное обнажение груди делает невозможной такую симуляцию, то оно и не было принято или пускалось в ход разве только отдельными лицами, притом преимущественно в праздничных случаях. Так, мисс Чадли, будущая герцогиня Кингстон, появилась в 1719 году на балу у венецианского посла в виде Ифигении[25], в костюме, который леди Монтегю описала так: «Платье или, вернее, отсутствие платья на мисс Чадли было достопримечательно. Она изображала Ифигению, которую готовятся принести в жертву, но столь обнаженную, что главный жрец мог с легкостью подвергнуть исследованию ее внутренности».

Целый ряд случаев доказывает, что красивые женщины не довольствовались тем, что показывали так смело свою грудь или дома, или в праздничной зале, а любили в таком виде выходить на улицу. Красавица жена шотландца Депортера часто прогуливалась в Париже под руку с мужем с совершенно обнаженной грудью. Хотя подобные зрелища и не были редкостью, но иногда, как нам сообщают, происходили настоящие скопища. То были отнюдь не враждебные демонстрации, напротив, «каждый хотел вблизи насладиться прекрасной грудью, возбуждавшей в зрителях сладострастные чувства». О вышеупомянутой мисс Чадли также сообщают, что она любила на улицах Лондона «выставлять напоказ алчным и восхищенным взорам мужчин прелести своей несравненной груди». Другой современник рассказывает о трех молодых англичанках, которые каждый день прогуливались вместе по аллеям вокзала: груди их производили сенсацию, потому что ни одна не походила на другую. «Каждый день люди спорили, кому присудить пальму первенства, и никак не могли столковаться».