История нравов. Эпоха Ренессанса - [38]

Апофеоз, устроенный прекрасной женской груди в искусстве, не только не уступает, но даже превосходит гимн, сложенный в ее честь поэзией. Никогда в живописи не изображали с таким горячим упоением красоту груди, как в эпоху Ренессанса. Ее идеализированное изображение – один из неисчерпаемых артистических мотивов эпохи. Для нее женская грудь – самое удивительное чудо красоты, и потому художники рисуют и изображают ее изо дня в день, чтобы увековечить. Какой бы эпизод из жизни женщины ни изображал художник, он всегда найдет случай вплести новую строфу в гимн, раздающийся в честь ее груди. И всегда возвеличивается ее здоровая естественная красота – красота, покоящаяся на принципе целесообразности. Это всегда такая грудь, которая точно создана для того, чтобы пить из ее источника жизненную силу.

С этим культом груди может сравниться еще только восторженное прославление интимных красот женщины. Наиболее характерным примером может служить древняя повесть о «Белом шиповнике», существующая в немецких, французских, испанских и итальянских версиях и неоднократно переработанная вплоть до XIX века: достаточно указать на известную переделку этой повести автором «Нескромные сокровища» Дидро… Пластические искусства также отдали дань этому культу. Вспомним многочисленные гравюры на эту тему Бехама и Альдегревера, плакаты Петра Флетнера, «Флору» Донателло, чтобы ограничиться хотя бы этими немногими примерами.

Выше мы уже сказали и обосновали документами, что и представления о мужской красоте в эпоху Ренессанса носили чисто чувственный характер. От мужчины требовали, чтобы он был заодно и Аполлоном, и Геркулесом, причем ударение лежало на последнем слове. Число предъявляемых к красавцу мужчине требований было поэтому гораздо скромнее. От женщины требовали 36 достоинств. Когда речь шла о мужчине, то в крайнем случае пренебрегали всеми, за исключением одного, но зато это одно ценили в особенности высоко. Это достоинство давало мужчине право предъявлять к желанной женщине самые высокие требования, и оно же часто уничтожало даже классовые различия, делало слугу достойным любви княгини, казалось богатой невесте лучшим богатством мужа. Быть от природы созданным для любви – таково это достоинство. Не то чтобы остальные черты мужской красоты не ценились и игнорировались. Но если последние свойства были соединены с упомянутым, они получали высшую премию. Без этого достоинства мужчина не считался красавцем, но он был им, если, обладая им, вместе с тем не обладал никакими другими.

Нам возразят, что с этой точки зрения всегда испокон века оценивался мужчина, что ее можно найти во все эпохи, вплоть до нашего времени. До известной степени это так, и, однако, между отдельными эпохами в этом отношении царит глубокое различие. Эпоха Ренессанса провозгласила это качество, так сказать, высшим требованием, предъявляемым к мужчине, она возвела индивидуальное желание женщины на степень всеобщего закона. Она сделала это притом как нельзя более ясно и отчетливо. Как мы увидим ниже, она подчеркнула это требование даже в моде.

Отчетливое указание на это свойство не было ни в положительном, ни в отрицательном смысле, так сказать, мимоходом брошенной остротой. Даже если мы скажем, что люди Ренессанса редко упускали случай упомянуть об этом свойстве, так как это было во вкусе их грубых шуток, то и этого будет недостаточно. Нет, это была, так сказать, главная тема, центральный пункт, из которого исходили и к которому постоянно вновь возвращались. Эта тема является специальным предметом многочисленных бесед, стихотворений, афоризмов, поговорок, загадок, объемистых шванков, сотни новелл, фацеций и т. д. И притом во всех странах. Мы встречаемся с этой темой также часто у немцев Бебеля и Лиднера, у итальянцев Поджо и Корнацано, у французов Брантома и Рабле. Можно назвать еще сотни других авторов. Ввиду откровенности обработки этой темы невозможно привести здесь примеры. Бесцельно было бы также перечислять заглавия, так как любое собрание памятников эпохи полно таких тем. Если мы вспомним нюрнбергские масленичные пьесы XV века «Масленичные празднования мельничихи» или «Прелестная Масленица», то с таким же основанием могли бы мы процитировать еще десяток других заглавий или привести масленичные пьесы, возникшие в других городах и местностях.

То же самое нужно сказать и о фацециях. Новелла итальянца Корнацано «Он не он», основанная на итальянской пословице, может служить иллюстрацией, хотя мы ее и выбрали наугад среди десятка других, лежащих перед нами. Очень излюбленной формой трактовки этого сюжета является, если можно так выразиться, его отрицательное изображение: сатирическое описание разочарования и возмущения женщины, когда она удостоверяется в отсутствии этого достоинства у жениха, мужа или возлюбленного, – изображение девушки, которая в последний момент отказывает своему богатому ухажеру, или молодой женщины, сознающей себя на другой день после свадьбы «проданной, а не отданной замуж», или неверной жены, оправдывающей этим его недостатком свою неверность. Обычной формой такой сатиры является словопрение перед фантастическим судилищем на тему о том, чего жена имеет право требовать от мужа. Таков, например, шванк «Неуслышанная жалоба одной женщины, которая не была удовлетворена своим мужем» или довольно объемистая тирольская масленичная пьеса «Развод». В последней пьесе выступает не менее десяти лиц: истица, обвиненный, судья, эксперты, среди последних несколько женщин, так как они особенно в этом компетентны.