История Нового времени. Эпоха Возрождения - [47]

Жестокость османов действительно помогала поддерживать порядок – в Империи не было войн за престол, обычных для других государств. Столица Империи, Стамбул, была символом процветания и могущества; это был крупнейший город Европы, в его порту толпились сотни кораблей, а огромные крытые рынки удивляли путешественников многолюдьем и обилием товара. Недавние кочевники, турки еще не успели освоить всех премудростей торговли, и на рынках торговали в основном греки, армяне и евреи. В городе проживало много христиан и было много церквей – но мечетей было гораздо больше, каждый султан считал своим долгом воздвигнуть мечеть, соперничавшую красотой со Святой Софией. Знаменитый архитектор Синан построил для султана Сулеймана великолепную мечеть Сулеймание, внешне очень похожую на Аия Софию, но наполненную внутри роскошью и изяществом Востока. Так же, как многие придворные султана, Ходжа Синан был в юности янычаром, учился военному делу и, между прочим, строительному искусству, потом воевал, строил укрепления и мосты, и, в конце концов, стал главным архитектором Империи. За свою долгую жизнь он возвел около ста мечетей и множество дворцов, библиотек, бань – турецкие бани были похожи на дворцы, их украшали высокими свинцовыми куполами и отделывали внутри мрамором.

Мусульмане переняли любовь к баням от римлян и греков. Подобно римским термам, турецкие бани строились на государственные средства и служили любимым местом отдыха и развлечений простого народа. За небольшую плату банщики делали посетителям знаменитый турецкий массаж, до хруста разминали суставы, растирали тело и приводили посетителя в состояние кейфа – "блаженства". Вдоволь попарившись, можно было посидеть в зале для отдыха, обсудить новости, выпить чашку кофе и выкурить трубку. Кофе тогда было новым напитком, завезенным из Аравии, но уже успевшим полюбиться стамбульцам; арабское слово "кахва" раньше означало "вино" – но пророк запретил пить вино, и оно постепенно было вытеснено кофе в сочетании с гашишем и табаком: турки были заядлыми курильщиками и никогда не расставались со своими длинными трубками.

Жилые кварталы Стамбула внешне не отличались от кварталов мусульманских городов Средневековья: те же узкие немощеные улочки, нависающие над улицей вторые этажи домов, деревянные решетки на окнах. Женщины закрывали лица чадрой, в прорезь которой были видны лишь подведенные сурьмой черные глаза. Жизнь текла по раз и навсегда установленным законам; имамы читали проповеди в мечетях, и здесь же преподаватели-факихи учили детей грамоте, выводя буквы на беленых табличках. Ремесленники работали в своих мастерских-лавочках на виду у прохожих; из кофеен терпко пахло жареным кофе и табаком, продавцы щербета предлагали свой освежающий напиток. Стамбул жил мирной жизнью, Империя была в зените могущества – и никто не догадывался о приближающейся катастрофе.

КАТАСТРОФА

Когда небо раскололось, и когда звезды осыпались,

и когда моря перелились, и когда могилы перевернулись,

узнала тогда душа, что она уготовила вперед…

Коран.

История обладает свойством повторяться из века в век, и прошлое постоянно говорит о будущем – но поглощенные суетными делами люди не желают прислушаться к его голосу. То, что случилось в Малой Азии в конце XVI века, уже происходило не раз и не два – это было Сжатие, последняя ступень извечно повторяющихся демографических циклов, ступень, за которой следует катастрофа. Великие султаны создали могущественную Империю и утвердили мир на обширных пространствах Европы и Азии. Крестьяне получили защиту от набегов хищных кочевников, каждая семья имела надел и пару быков, налоги были невелики – всего этого было вполне достаточно, чтобы каждый день молиться на бога и султана. В семьях появилось много детей, деревни стали быстро расти; за сто лет они выросли более, чем вдвое, и обнаружилась нехватка земли – началось Сжатие. В 1564 году хроники отметили первый большой голод: «люди питались травой». Чтобы не умереть от голода, крестьяне отдавали свои наделы за мешок зерна – хотя продажа земли была запрещена законом так же, как и ростовщичество. В деревне появились поместья торговцев и ростовщиков, обрабатываемые арендаторами; безземельные крестьяне уходили в города, но ремесла не могли накормить всех желающих; толпы нищих бродили по улицам и дорогам. «Людям меча», воинам, тоже приходилось несладко: цены росли, а доходы с тимара оставались фиксированными, – так что многие сипахи уже не могли купить кольчугу и шли в бой, надеясь лишь на господа бога. Между тем, султан требовал от них прежней отваги и отбирал тимары у показавших врагу спину. В 1596 году на смотру после битвы с австрийцами при Кересташе он приказал разжаловать тридцать тысяч дезертиров – тех, кто бежал с поля боя и тех, кто отсиживался в своих поместьях. Разжалованные сипахи присоединились к голодающим крестьянам, которые уже давно собирались в отряды и грабили поместья богачей, – началось большое восстание.

Армия повстанцев насчитывала десятки тысяч солдат и не раз одерживала победы над султанскими войсками. Гражданская война продолжалась 13 лет, города переходили из рук в руки, груды трупов лежали на полях сражений. В 1609 году янычары разгромили повстанцев; каратели не щадили никого и устраивали пирамиды из срубленных голов. Повсюду виднелись пепелища и заброшенные поля, уцелевшие крестьяне прятались в горах и ущельях, и путник мог проехать день, не встретив живого человека – только кости белели в придорожных канавах. Сжатие вызвало взрыв, испепеливший обширные области Империи: население уменьшилось вдвое, и история вернулась на полтора столетия назад – в XV век, когда османские султаны только начинали утверждать порядок и мир среди развалин.