История Невского края - [12]
Регулярно корела начинает упоминаться в новгородских летописях с 1140-х годов в описаниях военных походов новгородцев и союзных с ними племен. До начала XIV века корельские территории не являются полноправной собственностью Новгородской земли. Подчинение Новгороду выражалось, по-видимому, только в выплате дани. (Напомним, что сам Новгород в это время являлся данником монгольских ханов, но при этом, конечно, не входил в состав Золотой Орды.) Нет сведений и о том, что у корел были какие-либо административные органы, состоящие из новгородцев, или присланные из Новгорода эмиссары. Такой свободный характер отношений между «метрополией» и формально подчиненной ей «колонией» способствовал развитию местной культуры, которая в XI–XIII веках переживает период расцвета. Это особенно ощутимо в сопоставлении с более северными корельскими территориями, находившимися под господством шведов и сильно отстававшими в развитии. Правда, известно несколько случаев, когда, преследуя свои цели, новгородские князья подобно шведам осуществляли грубое давление на корелу, применяя и военную силу. Так было в 1227 году, когда князь Ярослав Всеволодович, противодействуя шведскому влиянию, принудительно крестил в православие основную часть корельского населения. Однако лишь в конце XIII века, видимо в результате каких-то осложнений между Новгородом и местной племенной знатью, корельская земля стала административной частью Новгородского государства, а в ее центре, городке Кореле (ныне Приозерск), были посажены «на кормление» князь и воевода с дружиной.
Находясь под властью Господина Великого Новгорода, а затем Московского государства, Швеции и России, корелы смогли сохранить свои этнические особенности и в результате сложных процессов взаимодействия с соседними народами образовали современный карельский народ.
Племя инкери, в славянском произношении ижора, — более молодое, чем водь и корела, этнообразование. Основываясь на языковых данных, исследователи считают ижору группой, отделившейся от корелы в конце I тысячелетия н. э. и обосновавшейся на берегах Невы и южнее. Это подтверждается и тем, что часть ижоры до сих пор называет себя карелами, несмотря на значительные отличия ижорского языка от современного карельского. В отличие от водских земель территория ижоры из-за своей аграрной непривлекательности долгое время не подвергалась колонизации со стороны новгородцев, хотя контакты со славянами, судя по всему, были тесными. Ижора, подобно води и кореле, платила Новгороду дань, выставляла ратников в новгородское войско и несла сторожевую службу на невском рубеже Новгородской земли. «Житие Александра Невского» сообщает об ижорском старейшине по имени Пелугий или Пелгусий: «Ему поручена была ночная стража на море. Был он крещен и жил среди рода своего, язычников, наречено же имя ему в святом крещении Филипп, и жил он богоугодно, соблюдая пост в среду и пятницу». Таким образом, хотя основная часть ижоры оставалась язычниками, вожди ее принимали православие, желая, возможно, сблизиться с влиятельными новгородцами.
Видение Пелгусия. Миниатюра из Жития Александра Невского. Лицевой летописный свод (XVI в.). Пелгусию представились св. Борис и Глеб, плывующие на помощь Александру в насаде (плоскодонном судне)
Несмотря на то, что в ижорской среде выделилась своя племенная знать, какие-либо устойчивые структуры самоуправления здесь не сформировались: вероятно, сказывалось давление Новгородского государства, постоянно боровшегося со шведами за господство на невских землях. Шведы стали называть Ижорскую землю и соседние территории Ингерманландией (от соединения финских слов Ingerin таа — Ижорская земля и шведского land — земля, провинция).
Согласно данным всероссийской переписи населения 2002 года, в нашей стране проживало 327 человек, считавших себя ижорами.
Завершая краткое рассмотрение финноугорских народов, населявших Невский край в древности, заметим, что в древнерусских летописях для обозначения этих народов и некоторых родственных им в совокупности применялось наименование «чудь» (см. документ № 2), кроме того, так называли эстов — предков современных эстонцев.
К окружающим Неву землям выходит ареал еще двух древних культур, получивших названия по их наиболее характерным памятникам: культуры псковских длинных курганов и культуры сопок. Обе эти культуры наравне с культурой финноугорских племен легли в основание Невского края.
Культура, которую принято называть культурой длинных курганов, существовала примерно в V–X веках н. э. Ареал ее распространения широкой дугой охватывает восточную часть современной Псковской области, юг Ленинградской (район верхнего течения реки Луги) и часть Новгородской области, к югу и востоку от озера Ильмень. Длинные курганы — это погребения в виде протяженных земляных насыпей, имеющих высоту более 1 м и длиной от 10–12 до 100 м. Встречаются и круглые курганы, несомненно принадлежащие той же культуре. Останки умерших сжигались на погребальном костре и затем уже в виде пепла помещались в курган. Некоторые захоронения совершали в ямках, а затем курган насыпался над этой могилой. Тем не менее большинство погребений было устроено в разных местах уже готовых насыпей. Каждый курган может включать несколько, иногда более десятка захоронений. По большей части они не содержат ни погребальных урн, ни погребального инвентаря. Среди не сгоревших на костре останков обнаруживаются спекшиеся бусины, фрагменты металлических украшений, пряжки, ножи и т. п.
