История нашей еды. Чем отличались продукты советского времени от сегодняшних - [25]
На неоккупированных территориях было немногим легче. Там все подчистую изымалось на нужды фронта. Даже займы на селе носили добровольно-принудительный характер (если не пожертвуешь на победу – отберут оставшийся скот). Но то – война. Речь шла о существовании государства. Это хуже, чем стихийное бедствие. Неудивительно, что после войны в стране разразился большой голод.
Эксперименты Хрущева
При Хрущеве колхозная жизнь вроде бы прогрессировала. Появлялась новая техника, строились клубы. Но только все это не принадлежало колхозникам. Им, конечно, говорили: «Ребята, это все – ваше: техника, Дом культуры. Колхоз развивается, богатеет». И действительно, в клуб колхозник мог ходить хоть каждый день. Вот только у него штанов не было.
Я вырос в деревне под Тихвином и хорошо помню хрущевские времена. Было тяжко. Последнюю свинью забрали, даже яйца колхозник должен был сдавать. На столе в доме – квашеная капуста, квас, картошка, ну, может быть, еще рыба выловленная. Питались колхозники очень скудно. А ведь им приходилось каждый день рано вставать и выходить на тяжелую работу. Да еще эксперименты эти – с кукурузой, с освоением целины. Я ничего против кукурузы не имею. Но ее стали сеять повсюду – даже в Московской и Ленинградской областях. У нас на северо-западе всегда рожь выращивали, а тут началось массовое насаждение кукурузы. Она в один год уродится, в другой – нет. Никто потом, после ухода Хрущева, не стал продолжать ее культивировать. Ну а лично я однажды в детстве так отравился непротравленной кукурузой, что с тех пор есть ее не могу.
Еще большей авантюрой стало освоение целины. Вместо того, чтобы восстанавливать подорванные войной центральные сельскохозяйственные районы, Хрущев продавил новую «стройку века». В Казахстан, на Урал, в Сибирь распахивать целинные и залежные земли отправилось более миллиона молодых людей. Трактористы и комбайнеры бросали свои совхозы в Нечерноземье и уезжали на целину. Из центральных районов туда перегоняли технику. Из обжитых территорий с сельскохозяйственной инфраструктурой колоссальные силы и средства перебрасывались в голую степь – туда, где раньше были лишь пастбища. Целина поглощала 20 процентов всех сельскохозяйственных затрат СССР. В первые годы во время уборки люди работали круглыми сутками – даже ночами с включенными фарами. Благодаря тому, что вывернули наружу верхний самый плодородный слой почвы и именно в него упали первые зерна, были получены рекордные урожаи. Но целинный хлеб получался некачественный. А из-за того, что там – открытые пространства и гуляют ветра, через пару лет весь вспаханный плодородный слой унесло пыльными бурями, и все закончилось. Превратить целинные степи в пахотные земли не удалось. Более того, эта авантюра подорвала сельское хозяйство страны. В 1961 году Советский Союз начал закупать зерно за границей и впоследствии постоянно наращивал этот импорт. К 1982 году он достиг 45 миллионов тонн. Тогда же СССР превратился в крупнейшего мирового импортера мяса.
Борьба с личными хозяйствами
После Хрущева тоже дури хватало. Были очень суровые законы по личным приусадебным хозяйствам. Не разрешали, скажем, на селе держать больше одной коровы, пересчитывали куриц. Нельзя было оставить себе годовалого теленка. Его надо было либо убить, либо сдать.
Или такой еще был подход. Допустим, у тебя есть своя корова. Ты должен обеспечить ее на зиму кормами. Тебе говорят: норма на корову – не более 18 центнеров (1800 кг) сена. И это при отсутствии комбикормов! Но этого сена не хватало на прокорм коровы на весь долгий зимний период. Второе условие: чтобы заготовить 18 центнеров сена для личных нужд, ты должен был заготовить в пять раз больше сена для нужд колхозных. Люди элементарно не справлялись с таким объемом. К нам в деревню, например, специально приезжали родственники из города, чтобы помогать заготавливать сено. Личная корова была кормилицей не только семьи, еще и обязывали сдавать ее молоко государству. А если у тебя в доме коровы не было, наступал полный кирдык. Непонятно было, чем тогда вообще питаться крестьянину. В сельском магазине продавались только «килька в томате и продавец в халате». Больше ничего.
В результате колхозники начали ходить за 8–10 километров в лес – тайно ставили стожки, прятали их среди елок, как партизанские схроны. Потом возникала проблема, как это сено доставить в деревню к себе в сарай. В результате женщины и подростки носили сено вязанками на плечах. По пересеченной местности, по грязи. Потому что делать это надо было поздней осенью. А до того по дорогам ходили патрули, а по дворам – проверяющие, которые высматривали, не спрятаны ли у тебя излишки сена где-то в сарае, в бане. Обнаружение и изъятие излишков называлось обчислением.
Даже вырастив что-то на своем личном огороде, крестьянин не мог это продать. Особенно если от его деревни до города было 150–200 километров. Колхозных рынков – таких, чтобы человек мог там встать и торговать, не существовало. Да и когда колхознику было торговать – только вкалывать успевай. Поэтому приезжали какие-то мутные люди и скупали излишки продукции личных хозяйств по бросовым ценам. Все эти запреты и ограничения были жутким тормозом для развития сельского хозяйства.
В монографии показана эволюция политики Византии на Ближнем Востоке в изучаемый период. Рассмотрены отношения Византии с сельджукскими эмиратами Малой Азии, с государствами крестоносцев и арабскими эмиратами Сирии, Месопотамии и Палестины. Использован большой фактический материал, извлеченный из источников как документального, так и нарративного характера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
Сергей Алексашенко создавал экономическую систему новой России. Поэтому его экспертное мнение не только интересно, к нему нужно прислушиваться, анализировать, а лучше – использовать его как руководство к действию. Эта книга посвящена анализу различных аспектов экономической ситуации в новейшей России. Автор показывает читателю ясную картину того, что происходит в стране. А поскольку тексты, вошедшие в книгу, были написаны в разные годы, мы можем в реальном времени наблюдать за всеми процессами, событиями и изменениями в политико-экономической жизни, а также за изменениями позиции автора.
Кино и мода значительно влияют друг на друга с самого начала существования киноиндустрии. В книге «Мода и кино: 100 лет вместе» историк кинокостюма Анна Баштовая исследует, как фильмы создавали новые fashion-тренды, которые впоследствии становились классикой, и, напротив, модные веяния перекочевывали на киноэкраны. Розовое платье Мэрилин Монро, кожаная куртка Марлона Брандо, брюки клеш из «Лихорадки субботнего вечера», кожаное пальто из «Матрицы», брючные костюмы из «Энни Холл», «Бешеных псов» и «Джентльменов», а также многие другие знаковые кинонаряды помогают лучше понять (и ощутить на себе), насколько мода и кино плотно переплетены друг с другом. Эта книга будет полезна как художникам, дизайнерам, стилистам, режиссерам, так и всем, кто интересуется модой и кино.
Александр Никонов – известный писатель, автор знаменитых бестселлеров «Конец феминизма» и «Кризисы в истории цивилизации». Мастерски дискутируя на острые и неоднозначные темы, автор выступает в своих произведениях апологетом здравого смысла. Талантливые провокации Никонова возмущают, вызывают желание найти опровержение, оспорить, но самое главное◦– заставляют думать. «Почему мы такие, какие есть. Практическая антропология», вне сомнений, вызовет негативную реакцию у многих представителей нашего «человейника».
Александр Амзин – медиаконсультант, основатель сайта о медиа «Мы и Жо: Media and Journalism», автор учебника «Новостная интернет-журналистика», свыше 10 лет преподававший журналистику. «Интернет-журналистика. Как писать хорошие тексты, привлекать аудиторию и зарабатывать на этом» – результат многолетнего накопленного опыта. В книге всесторонне раскрываются модели строения новостей и анонсов, устройства медиатекстов, даются практические рекомендации и поднимаются вопросы этики.