История моего брата - [12]
– Прости, Ахмед, это что-то значит для тебя?
– Нет, – ответил я, – это ничего для меня не значит, но я не могу ни к кому прикасаться, будь то мужчина или женщина, и не позволю кому-то касаться меня.
– О-о-о, – улыбнулась она. – В этой стране тебе, должно быть, трудно приходится, дружок! Признаться, мне самой не нравится, когда наши мужчины обнимаются и целуются, здороваясь, но что поделаешь? Таков обычай. Даже Али так делает… Стоит ему встретить знакомого, как кидается ему на шею и давай целовать.
Мы с Керберосом приближались к центру деревни. Отсюда до дома Али было уже недалеко. Если я сверну на тропинку слева, то примерно за десять минут дойду, подумал я, но не свернул.
Кто знает, что теперь происходило в их доме? Я был не в состоянии заниматься всем этим. Мимо нас пронесся полицейский фургончик, выкрашенный в защитный цвет. Должно быть, его появление как-то связано с убийством. Кроме этой машины, по дороге на скутерах проехали еще двое жителей деревни. Я с ними не поздоровался. Коренные жители Подимы недолюбливают богатых «понаехавших». Они – люди очень традиционных взглядов; как правило, переселенцы с Балкан; ходят в мечеть, совершают намаз, часами сидят в кофейне, где играют в нарды, а приезжих стамбульцев терпят только ради денег, которые выручают за продажу участков. Они живут в собственном мире. Я уверен, что любые вечеринки, вроде тех, что устраивались в доме Али, скажем, в честь открытия художественной выставки, местные считают настоящим непотребством.
На обратном пути я бросил взгляд в сторону дома Али, однако идти туда мне вновь не захотелось. Наверняка там собрались всякие плачущие и причитающие люди, имам. Произносятся молитвы и все такое. Я это терпеть не могу. Вообще говоря, не знаю, можно ли так рано начинать читать молитвы. Женщину-то еще ведь даже не похоронили, наверняка ее тело сейчас в больнице на вскрытии. Как бы то ни было, я все равно узнаю подробности завтра утром от Хатидже-ханым. Она не сможет промолчать, даже если я ее об этом попрошу. Ой, а ведь завтра вечером на урок английского ко мне должен прийти еще и этот странный парень, ее сын. Поверьте, выучить Кербероса английскому гораздо проще, чем этого тупицу. Вот уже несколько лет мне не удается обу-чить его даже цифрам, которые мы перечисляем, загибая пальцы обеих рук. One, two, three…и вдруг five. Сынок, что это такое? А четвертый палец ты куда дел? Забыл? Six! Какое six? Сынок, а четверку куда ты дел? Четверку! Four! Вспоминай! Давай еще раз сначала.
Если б не его мать, я бы не вынес этого мучения. Никто, кроме Хатидже-ханым, не в состоянии делать уборку, не нарушая порядка в расстановке книг. Никто, кроме нее, не способен гладить брюки так, чтобы не получалось стрелок; развешивать одежду так, как она разделена по погоде; разбирать тесные рубашки по цвету и фактуре ткани; стирать носки в горячей воде. Она обходится без пылесоса, потому что я не терплю никакого шума в доме и т. д. и т. п. Поэтому я был вынужден терпеть ее придурочного сыночка, который и рот-то толком не умел закрытым держать. За все в жизни надо платить.
Подходя к своему дому, я заметил, что бакалейная лавка на углу, как всегда, открыта. Бакалейщик, усы которого были тронуты сединой, летом работал до полуночи; наверное, ожидал, что какой-нибудь припозднившийся турист придет покупать вафли, каленый горох, семечки, ракы, хлеб или халву. Ближе ко входу он поставил холодильник с мороженым. Сам он жил вместе с семьей на верхнем этаже странного двухэтажного дома, собранного из всякой всячины, а одну комнату сдавал в качестве пансиона. Он постоянно заставлял работать всех своих близких: жену, дочь и обоих сыновей. На кассе раньше сидел его отец – хаджи. Увы, он умер в прошлом году от рака гортани. Бакалейщик сам был не промах, но мы хорошо ладили и друг другу не мешали. Он был доволен, что рядом с его лавкой поселился постоянный клиент, а я был доволен тем, что рядом с моим домом есть хороший магазин. Таков наш рациональный мир.
4
Ужин и гадость, похожая на испорченное сливочное масло, только коричневого цвета
Художественно смешанные краски заката дарили мне неимоверное наслаждение, когда я входил в свой сад, вовсе не надеясь никого там увидеть. Девчонка сидела на ступеньках крыльца и что-то писала в телефоне. Услышав скрип калитки, она поднялась и направилась ко мне. Прежде всего надо было привязать Кербероса. Она подошла к будке и, стоя рядом, рассказала, что уже ехала в Стамбул, но по дороге получила некое сообщение и из-за этого даже была вынуждена вернуться.
– Что же было в сообщении? – спросил я.
– Арестовали Светлану, – сказала она.
Я подумал, что в полицейском фургончике, который проехал мимо меня, возможно, находилась Светлана. Я видел, как девчонка взволнована. Она напала на след настоящей сенсации. Она хотела, чтобы я помог ей, рассказав все, что знаю. От прежней ее ярости не осталось и следа. Она сгорала от нетерпения.
– Хорошо, – согласился я. – Но ведь вы ни одного своего обещания не держите.
Она спросила, о каких обещаниях идет речь. Я напомнил, что в ответ на ее право задавать мне вопросы я тоже получаю право задавать свои, и она должна на них отвечать, однако она сразу нарушила эту договоренность и ни на один вопрос толком не ответила. Она надула губки, на ее лице промелькнуло выражение безысходности.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
В карьере сотрудника крупной московской ИТ-компании Алексея происходит неожиданный поворот, когда он получает предложение присоединиться к группе специалистов, называющих себя членами тайной организации, использующей мощь современных технологий для того, чтобы управлять судьбами мира. Ему предстоит разобраться, что связывает успешного российского бизнесмена с темными культами, возникшими в средневековом Тибете.
Крым, подзабытые девяностые – время взлетов и падений, шансов и неудач… Аромат соевого мяса на сковородке, драные кроссовки, спортивные костюмы, сигареты «More» и ликер «Amaretto», наркотики, рэкет, мафиозные разборки, будни крымской милиции, аферисты всех мастей и «хомо советикус» во всех его вариантах… Дима Цыпердюк, он же Цыпа, бросает лоток на базаре и подается в журналисты. С первого дня оказавшись в яростном водовороте событий, Цыпа проявляет изобретательность, достойную великого комбинатора.
Перед вами ироничные и автобиографичные эссе о жизни женщины в период, когда мудрость приходит на место молодости, от талантливого режиссера и писателя Норы Эфрон. Эта книга — откровенный, веселый взгляд на женщину, которая становится старше и сталкивается с новыми сложностями. Например, изменившимися отношениями между ней и уже почти самостоятельными детьми, выбором одежды, скрывающей недостатки, или невозможностью отыскать в продаже лакомство «как двадцать лет назад». Книга полна мудрости, заставляет смеяться вслух и понравится всем женщинам, вне зависимости от возраста.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
Юсиф Самедоглу — известный азербайджанский прозаик и кинодраматург, автор нескольких сборников новелл и романа «День казни», получившего широкий резонанс не только в республиканской, но и во всесоюзной прессе. Во всех своих произведениях писатель неизменно разрабатывает сложные социально-философские проблемы, не обходя острых углов, показывает внутренний мир человека, такой огромный, сложный и противоречивый. Рассказ из журнала «Огонёк» № 7 1987.
Том Роуз – не слишком удачливый руководитель крошечного провинциального театра и преданный отец-одиночка. Много лет назад жена оставила Тома с маленькой дочерью Ханной, у которой обнаружили тяжелую болезнь сердца. Девочка постоянно находится на грани между жизнью и смертью. И теперь каждый год в день рождения Ханны Том и его труппа устраивают для нее специальный спектакль. Том хочет сделать для дочери каждый момент волшебным. Эти дни чудес, как он их называет, внушают больному ребенку веру в чудо и надежду на выздоровление. Ханне скоро исполнится шестнадцать, и гиперопека отца начинает тяготить ее, девушке хочется расправить крылья, а тут еще и театр находится под угрозой закрытия.