История Мертвеца Тони - [3]

Шрифт
Интервал

Вот примерно так ощущал себя Сашка, когда втихаря сбегал из детского дома со своими друзьями, и они вместе отправлялись куда-нибудь пройтись.

В один из таких дней ребята решили пойти в парк. На дворе стоял теплый майский день, и гулять было одно удовольствие! Мальчишки весело, с шутками и смехом, шли по улице и в такие моменты чувствовали себя хозяевами жизни – свободные, счастливые, они были одной командой.

Их было четверо: Сашка, Гошка, Митька и Лешка – самые близкие, и всегда были вместе. С детства ребята вместе играли то в машинки, то в солдатиков, то в пиратов, то в войнушку. Конечно, как и у всех мальчишек, у них случались стычки, но они все равно были не разлей вода, несмотря ни на что.

Они благополучно добрались до парка и пошли в направлении карусели. Мальчишки уже знали всех местных контролеров, и те пускали их бесплатно.

Любимым аттракционом у ребят был «Сюрприз», и они сразу направились к нему. Там контролером была тетя Люся – очень добрая женщина лет 60. Она всегда радовалась, когда видела мальчишек, и иногда даже говорила, что один из них – ее внук, если вдруг кто-нибудь негодовал, что они проходят без очереди.

Ребята нашли тетю Люсю, прошли на аттракцион, пристегнулись и стали ждать запуска. Конструкция потихоньку зашевелилась и, набирая обороты, взмыла ввысь. От скорости захватывало дух. Это был восторг! Хотелось кататься снова и снова! Но наглеть было нельзя, и как бы ни хотелось, мальчишки вышли с аттракциона и стали обсуждать, что же делать дальше.

Тут внимание Сашки привлек крик какого-то мальчика, которому на вид было около восьми лет.

– Я не хочу на этот аттракцион!!! Не пойду!!! Хочу сахарную ватуууууу!!!!!

– Ну пойдем покатаемся? А потом вату? Я же уже билеты купила! – уговаривала его мама.

– Все равно не хочуууууууу! – выл пацан.

Мамаша прыгала вокруг него и так и сяк, лишь бы он был доволен, а он все ныл и ныл. Сашка не мог себе представить ситуации, чтобы с ним так возились взрослые. У него не было мамы, а те взрослые, кто его окружал, – у них было много детей, помимо Саши, кто требовал внимания. Им и так было не до него. Сыт, одет, и уже хорошо.

Мальчик опять завыл, и Саша его уже возненавидел. «Да перестань ты орать! – пронеслось у него в мыслях. – Терпеть не могу нытиков! Терпеть не могу детей, вокруг которых прыгают родители! Почему одним все, а другим ничего? Почему у меня нет мамы?! Чем я это заслужил?!»

Если Сашку раздражали только нытики, то Леху раздражали все, у кого было то, чего не было у него. А это относилось почти ко всем, кроме детей из детского дома. Поэтому бесили его все.

– Да давайте мне его билет, я с радостью прокачусь на карусели! – раздался голос Лехи.

Мальчик встрепенулся, мигом перестал плакать и с сердитым видом молча прошел на карусель, забыв напрочь о сахарной вате.

– Вот так всегда… Как только есть угроза, что могут отобрать, то сразу все надо. Как же вокруг них скачут мамки! Это ж надо! – сказал Леха слегка озлобленным голосом.

– А я был бы не прочь, чтобы вокруг меня так прыгали. И хотел бы иметь свою комнату, и собственные игрушки, и новую одежду… – вдруг нашло на Сашку.

– И че, променял бы нас на какую-то тетку?! – взъерепенился Леха.

– Вас – ни за что! Но от мамы бы не отказался.

– Ой, ладно! Мамки разные бывают! У меня вот такая, что я к ней сам не пойду ни в жизни! Ничего хорошего от нее никогда не видел!

Леха рос в неблагополучной семье. Все было настолько плохо, что однажды, когда он в очередной раз прибежал к соседям, чтобы спрятаться от своего разбушевавшегося отца, они позвонили в милицию. Тогда Лешу определили в детский дом, а родителей лишили родительских прав.

И папа, и мама Леши часто уходили в запои, точнее, почти из них не выходили. Те редкие моменты, когда они были более-менее вменяемые, он почти не помнит, зато помнит ненависть, с которой с ним обращались, и страх, который он испытывал, когда отец выходил из себя и начинал буянить. Леша хотел забыть свою семью и никогда о ней не вспоминать.

Но Сашке все равно защемило где-то в груди и долго не отпускало. Он мечтал, чтобы у него была своя собственная мама, которая читала бы ему сказки на ночь и гладила ему волосы, целовала его перед сном… Еще дома стоял бы запах чистого белья и свежевыпеченных булок. Охххх, класс! У него никогда этого не было, но он знал, что так бывает. И он видел, как другие мамы общаются со своими детьми. Да, он очень хотел, чтобы у него тоже была мама.

Глава 5

Таня

1996

Снег висел на ветках деревьев, создавая сказочную атмосферу. Таня шла домой из школы и наслаждалась красотой, которая ее окружала. Она дошла до дома и открыла деревянную дверь подъезда. Потом поднялась пешком на третий этаж, достала ключ, который висел на шее на веревке, открыла дверь и вошла в квартиру.

Дома никого не было. Таня разулась, повесила куртку на вешалку, отнесла школьный рюкзак в свою комнату и пошла на кухню. Она была немного голодная после школы, но девочка терпеть не могла есть ту еду, которой обычно мама и бабушка так настойчиво ее кормили, приговаривая, что это полезно. Поэтому когда никто за ней не следил, Таня просто пила чай вприкуску со сладкой булкой. Потом она минут 30 почитала книгу и принялась за уроки.


Рекомендуем почитать
ЖЖ Дмитрия Горчева (2001–2004)

Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].


Матрица Справедливости

«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».


Варшава, Элохим!

«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).


Марк, выходи!

В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.


Матани

Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.


Человек у руля

После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.