История меланхолии. О страхе, скуке и чувствительности в прежние времена и теперь - [79]
Психическое выгорание, таким образом, создало новую идентичность, как за сто лет до этого новая идентичность родилась из состояния перенапряжения. Эти два типа убедительно иллюстрируют тот факт, что психологические классификации являются продуктом эпохи, возникают и развиваются во взаимодействии с социальной средой. В обоих случаях речь идет о современных формах меланхолии, вызванных к жизни стремительным изменением общественной жизни и (если использовать понятие из арсенала психоаналитиков) потерей связи с реальностью.
Социальный психолог Юхан Асплунд отмечает, что спецификой феномена выгорания является его связь с социальным взаимодействием, следовательно, это процесс не законченный, а протекающий во времени>30. По мнению Асплунда, состояние выгорания не является результатом переутомления, не зависит от конкретной работы и не лечится отдыхом или расслаблением. Оно локализовано в конкретном социальном пространстве и может быть охарактеризовано как утрата чувств. Причина — в недостатке социального взаимодействия — «ощущение такое, будто тебя нет», и в конце концов человек действительно перестает подавать признаки жизни. Это происходит не сразу, не обязательно сопровождается кризисом или нервным срывом, и не всегда этому состоянию предшествует особенно интенсивная работа. Просто нарастает пустота. Выгорание — не усталость, а болезнь, отчуждение.
Перед нами опять главная тема меланхолии — утрата.
Но кто возьмет на себя смелость объяснить ситуацию? Что чувствует человек, переживший психическое выгорание? Его впечатления, наверняка, очень далеки от объективного критического анализа. Для него это состояние было равносильно потере окружающего мира. Смысл и связь событий утрачены. «Привычный ритм времени нарушен. Чувство собственного достоинства, радость и желания мимолетны, и, проснувшись наутро следующего дня, уже не чувствуешь ничего, кроме презрения к себе, скорби и отчаяния»>31.
Свидетельства людей, в конце XX века испытавших на себе синдром хронической усталости, многочисленны и столь же разнообразны, как документы XVIII века, повествующие о чувствительности, и XIX века — о нервозности. В нашем распоряжении имеются автобиографии, произведения художественной литературы, интервью, материалы дебатов, истории болезни и программы реабилитации, книги и брошюры «Помоги себе сам», а также лекарственные препараты, названия которых так же хорошо известны широкой публике, как в прежние времена веронал и валиум.
Говорят, что описания различных клинических случаев (патографии) — это приключенческие романы нашего времени. В них есть все необходимые составляющие: судьба человека, чувства, страдание, действие (завязка, кульминация и развязка). Подобно меланхолии, которая имеет собственную документацию — от Кьеркегора до Сартра, Уильяма Стайрона и психиатра Питера Кремера, выгорание тоже создало свой корпус текстов.
Примером может служить книга Ларса Вайсса «Ловушка успеха: о невидимом выгорании» (1998)>32. В автобиографической форме он описывает собственный тяжелый опыт, пытаясь найти объяснение и название пережитым ощущениям.
Будучи руководителем крупного медийного предприятия, он привык «чувствовать свою силу и контролировать положение». Но вдруг приходит весть о серьезной болезни отца, и Вайсс не выдерживает. Коллапс. Страх сжимает сердце, мозг и тело сковывает отчаяние. Сердце колотится так, будто хочет выскочить из груди, кружится голова, подташнивает. «В зеркале отражалось чужое лицо... Бледное, безжизненное, лоб покрыт испариной, щеки ввалились... Рот полуоткрыт, губы дрожат».
Человек в зеркале вызывает у Вайсса отвращение, которое придает ему сил. «Этот человек — не я».
Окружающие отнеслись к случившемуся с пониманием, но контроль над ситуацией был потерян, и Вайсс страдал от этого. После трудового дня он в глубоком унынии, без сил возвращался домой, вновь и вновь перемалывая депрессивные мысли. Ночью начинались проблемы со сном. «Я просыпался посреди ночи, таращился в темноту и плакал». Паника, удушье и странные приступы зевоты. Растерянность. Днем он работал, как обычно, а ночью «превращался в тряпку и страдал от физического недомогания и психического паралича».
Пытаясь найти причину своего состояния, он начинает искать у себя какую-нибудь физическую патологию. Возвращается мыслями в детство, перебирает чувства и воспоминания. Всеми силами отодвигает мысль, что «не в порядке психика». Ходит от одного специалиста к другому, каждый дает советы, и ни один не помогает: терапевт, невролог, психолог, психиатр, специалист по лечебной физкультуре, кудесники альтернативной медицины.
Симптомы пугают невнятностью. Раздражает то, что снаружи ничего не заметно. Окружающие относятся к нему как обычно и рассчитывают на его силы. Новый срыв. Организм не выдерживает. Кажется, тело вот-вот взорвется. «Ну и ладно, оно мне не нужно. Я хочу другое тело». Приступы паники, страх смерти, от которого он малодушно прятался под одеяло и лежал, «воняя потом и страхом».
Вайсс называет эти приступы «состоянием».
«Это было нечто среднее между ипохондрией и депрессией, мозг пребывал взаперти, в клетке. Я был болен, но никто не мог поставить диагноз. Я мечтал, чтобы кто-нибудь одним рывком выдрал из моего тела этого паразита — отчаяние. Мы бы сожгли его, и все стало как прежде».
Впервые в науке об искусстве предпринимается попытка систематического анализа проблем интерпретации сакрального зодчества. В рамках общей герменевтики архитектуры выделяется иконографический подход и выявляются его основные варианты, представленные именами Й. Зауэра (символика Дома Божия), Э. Маля (архитектура как иероглиф священного), Р. Краутхаймера (собственно – иконография архитектурных архетипов), А. Грабара (архитектура как система семантических полей), Ф.-В. Дайхманна (символизм архитектуры как археологической предметности) и Ст.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.