История магии и оккультизма - [58]

Действительно, Соломон обладал всей полнотой мудрости. Но разве знал он до мельчайших деталей каждое дело, которым могут заниматься люди? Разве был он мастером во всех искусствах и ремеслах? Разве он умел рисовать, резать по камню, тачать сапоги или ткать ковры? Несомненно также, что он не предвидел многих изобретений будущего, таких как печатный станок или порох. Да и вообще, Соломон вполне мог обладать философским камнем. Неизвестно, с какой целью он на самом деле посылал свои корабли. Непонятно также, могла ли эта легендарная экспедиция на самом деле состояться в ту эпоху, когда еще не был изобретен компас. Известно, что германскому императору Леопольду I удалось получить золото. Но разве это заставило его вернуть из плаваний все свои корабли и отменить подати?

Книга Бехера вышла в свет в 1664 году. Значительно раньше, в 1572 году, гейдельбергский ученый Фома Эраст опубликовал трактат «Объяснения», направленный, главным образом, против Парацельса. Эраст — подлинное воплощение схоластического бесплодия и образец склочности. Посредством все тех же беспомощных силлогизмов он изо всех сил старается опровергнуть возможность трансмутации. Не веря в алхимию, Эраст, тем не менее, убежден в реальности ведьмовства. В своих «Диалогах» он злобно поносит доктора Иоганна Вейера, который осмелился утверждать, что ведьмы — это, по большей части, всего лишь несчастные женщины, страдающие душевным расстройством.

Отказывался уверовать в трансмутацию и Пьер ле Луайер, ученый судья из Анжера. В 1605 году он писал: «Что же касается трансмутации, то я не представляю себе, как обосновать ее с позиции разума. Металлы можно фальсифицировать, но не превращать… Раздувая [мехи], они истощают свои кошельки, они пытаются умножить все и не получают ровным счетом ничего. Да, я не верю, — и пусть простят меня философы, если соизволят, — не верю в то, что алхимики способны превратить в золото любой металл». Эту исповедь скептика ле Луайер опубликовал в увесистом томе ин-кварто, звучное название которого — «Беседы и истории о призраках, видениях и явлениях духов, ангелов, демонов и душ, предстающих перед человеком в зримом облике» — позволяет предположить, что в отношении других спорных материй автор настроен не столь скептично.

Многие схоласты, твердо верившие в реальность ведьмовства, заявляли, что все усилия алхимиков тщетны. Они не сомневались, что дьявол может являться в облике козла и что ведьмы способны превращаться в кошек, волков и улиток. Метаморфозы духов и людей были для них неоспоримым фактом, — однако доверчивые простаки, верившие в трансмутацию металлов, вызывали у них возмущение и гнев. Так, над сторонниками алхимии насмехался Пьер де Ланкр, знаменитый разоблачитель ведьм: «При таком изобилии герметических идей, — писал он, — во всем королевстве не должно было уже остаться ни одного больного, ни одного нищего, ни одного невежды. Какое несчастье для адептов, что одними идеями трансформацию не совершить!» Маг-неоплатоник Агриппа (1486 — 1534), автор трех книг «Об оккультной философии», поразил ученое сообщество своей эпохи, неожиданно опубликовав трактат «Тщета и ненадежность наук». Свято веруя во все чудеса, он окончательно запутался и принял радикальное решение: все попытки человека проникнуть в тайны природы — сплошное заблуждение. Отрекшись от своих убеждений, он внезапно заявил, что алхимия — не более чем безумие, и изобразил адептов «великого искусства» в трагикомических чертах. Ослепленный новыми предубеждениями, Агриппа не осознал, что эти люди, столь пылко отдающие все свои силы исследованию неведомого, заслуживают скорее внимания и сочувствия, чем насмешек. «Нет большего безумия, — говорит Агриппа, — чем вера в то, что можно выделить и удержать неуловимую субстанцию или овладеть невидимым и испаряющимся веществом. Но запахи угля, дыма, навоза, ядов и мочи становятся для них слаще меда — великим удовольствием. И это длится до тех пор, пока все их достояние, полученное от отцов, имения и вотчины расточаются, опустошаются, растрачиваются попусту и превращаются в дым и пепел. И вместо вознаграждения за свои труды, вместо груд золота, вечной юности и бессмертия, которым они посвятили все свое время и деньги, после стольких лет и расходов — под конец жизни их ждут старость, голод, лохмотья и паралич, полученный из-за ртути, которую они использовали в опытах. Они стали богаты лишь нищетой и столь убогими жалкими, что душу готовы продать за три фартинга. Метаморфоза, которую они хотели произвести с металлами, произошла с ними самими, потому как не алхимики они, а псевдохимики, шарлатаны, не доктора и магистры, а нищие бродяги, не целители, а ярмарочные торговцы — сброд и посмешище для честных людей. Они, не желавшие в юности жить по средствам, старятся среди своих химических бредней и, впав в крайнюю нищету, встречают отовсюду лишь презрение и насмешки; наконец, нужда толкает их на путь преступления, и они делаются фальшивомонетчиками. Потому-то это искусство не только было изгнано из Римской республики, но и запрещено постановлениями святой Церкви».