История людей - [22]

Доязыковая сигнальная система позволяет общаться только в режиме реального времени, когда поданная команда сразу же исполняется. Типичный аналог у людей — свальная драка с криками типа: «Этот мой!», «Помоги!», «Обходи справа!», предупреждениями «Эй, сзади!» и т. п.

Указать пальцем на врага, рыкнуть соратнику — и он кидается бить того, на кого ему указали — вот обычный пример обезьяньего и дочеловеческого общения.

А человеческое общение предполагает обсуждение вопросов, которые не относятся к настоящему моменту. Планы на будущее, предположения («Что будет, если…»), воспомнания о прошлом — все это доступно человеческому языку.

Говорят, что люди из первобытных племен лишены абстрактного мышления. Но это вряд ли. Скорее, прав Лев Гумилев: люди из реликтовых этносов живут только сегодняшним днем, и им попросту нет дела до абстракций. Но способности к абстрактному мышлению у них есть — хотя бы потому, что они есть у шимпанзе.

У шимпанзе достаточно ума, чтобы называть на амслене «цветком» любой цветок — и астру, и розу, и тюльпан. И когда мне говорят, что в чукотском языке нет единого обозначения для снега, потому что снег падающий, снег лежащий и снег тающий — это для чукчи разные вещи, то я и верю, и не верю.

Верю, потому что вся жизнь чукчей связана со снегом, и это несомненный повод создать для снега много разных терминов. А не верю — потому что разум чукчи ничем не отличается от разума русского или американца — и следовательно, он тоже способен объединить падающий снег с лежащим. И если понадобится, подобрать общее слово или в крайнем случае, изобрести новое.

Умение изготавливать даже самые примитивные орудия предполагает такой уровень абстрактного мышления, при котором уже возможна разумная речь. Но эта возможность условна. Она могла быть реализована, а могла оставаться на уровне «резервных мощностей» мозга.

А вот питекантропу эти «резервные мощности» понадобились уже наверняка. Его распространение по планете, по непривычным для Хабилиса географическим, климатическим и биологическим поясам, показывает, что жизнь Эректуса была организована сложнее, чем жизнь его предшественников.

Хабилис за миллионы лет не смог перешагнуть за границу африканских саванн, а Эректус за вдесятеро меньший срок добрался до прохладных степей Евразии и островов Индонезии (которые, впрочем, тогда, вероятно, еще не были островами, а представляли собой часть материка).

А еще Эректус делал более совершенные орудия, чем поздние Хабилисы. И мозг, который поначалу мало отличался от мозга Хабилиса, затем стал увеличиваться — причем как раз за счет лобных долей, отвечающих за речь, и ассоциативной коры, которая, собственно, и делает человека разумным.

Поэтому питекантропа и его собратьев следовало бы назвать не «человеком прямоходящим», а «человеком говорящим». Ведь автралопитеки и Хабилис ходили не менее прямо — однако они вряд ли умели разговаривать так, как мы.

Эректус, впрочем, тоже разговаривал не совсем так, как мы. На том уровне разума был возможен, вероятно, язык только одного типа — примитивный корнеизолирующий.

Корнеизолирующий язык — это такой язык, в котором каждое слово представляет собой отдельный корень с собственным значением, а конкретный смысл фразы и грамматические отношения определяются порядком слов и специальными служебными словами. Таков, например, китайский язык.

А в примитивном корнеизолирующем языке может вовсе не быть грамматики, и смысл фразы становится ясен просто из набора слов.

Понятный для русских пример корнеизолирующего языка — это дальневосточный пиджин «моя-твоя-болтай», на котором русские в Приамурье общались с китайцами и местными племенами. Однако в этом языке уже есть некий грамматический минимум. «Моя твоя понимай нет» — означает «Я тебя не понимаю», а «твоя моя понимай нет» — «ты меня не понимаешь».

Грань между примитивной речью и настоящим языком проходит там, где появляется грамматика, и слова уже не надо подкреплять жестами или расшифровывать из контекста — все ясно из самих слов.

Мы не можем точно знать, на каком языке говорили питекантропы — но скорее всего, еще на примитивном, лишенном регулярной грамматики.

Настоящий полноценный язык появился позже — у людей, которых относят к виду homo sapiens, то есть у неандертальцев и кроманьонцев. Но о них речь впереди.

16. Языки пламени

Мы привыкли к этой фразе — «языки пламени», и даже не подозреваем, что пламя может быть связано не только с языком, как с частью тела, на которую похожи всполохи огня, но и с языком, как речью.

А между тем, такая связь существует. Весьма вероятно, что австралопитекам и Хабилисам мешали говорить их мощные челюсти и крупные зубы, которыми они без труда могли разрывать сырое мясо.

Но Эректус уже на ранней стадии своего развития совершил одно открытие, которое, пожалуй, сравнимо с изобретением каменных орудий, а может, и превосходит его.

Мы не можем представить себе человека без орудий труда — но мы также не можем представить себе человека без огня.

Скорее всего, Эректус еще не умел разжигать огонь — но он научился его использовать.

Главный источник огня в природе — грозы, и молния ударяет в дерево не так уж редко. От этого случаются лесные и степные пожары, которые порой выжигают все живое, а порой только пробегают стремительно, съедая хвою и сухую траву и не трогая сочные зеленые растения и живые стволы деревьев.