История Литвы с древнейших времен до 1569 года - [6]

Этническая идентификация невров (неуров)и будинов, данная Геродотом в описании событий VI века до Р.Х., включавшая и балтов, – не более чем гипотеза. Определенно о балтах упоминает римский историк Тацит в конце I века н. э. В середине II века о них повествует александрийский географ Птолемей. Эти два сообщения достигли античного мира разными путями, различны их судьбы и значение. Птолемей первым указал два конкретных и известных в дальнейшем балтских племени – судувов, они же судины (ятвяги) и галиндов (голяди), а также их ближних и дальних соседей: германские племена – готов, ругиев и лемовов. Эта, сравнительно точная информация, увы, в дальнейшем не была дополнена и не обрела влияния. В Александрию эти сведения попали через Балканский полуостров или греческие колонии на Черном море. Тацита информировали римские купцы, но исходным их источником были соседи балтов – германцы. Скорее всего, германским является происхождение слова эстии (в нашей литературе ставшее литовским словом айстис, aistis), которым называли балтов. Это обобщающее имя, применявшееся в более поздние века I тысячелетия германскими племенами и народами ко всем обитателям во- /26/ сточного побережья Балтийского моря (от Вислы до Финского залива) и окончательно оставшееся за современными эстонцами. Так Тацит именовал пруссов, ибо именно отсюда начинался упомянутый им Янтарный путь к Дунаю. Эстиями балты называются и в письменных памятниках остготов (знавших труды Тацита) VI в. Из них явствует, что племенная знать балтов стремилась сохранить торговлю янтарем с жителями Италии, невзирая на последствия Великого переселения народов. Распад Римской империи и королевства остготов положил конец этим стремлениям. Возросшее во II–V веках влияние античной цивилизации на балтов прервалось.

Европа раннего Средневековья сберегла давние германские сведения, а с VIII в. их расширила. Баварский географ (VIII в.) впервые со всей определенностью сообщил о пруссах. Эстиями балтов называл биограф Карла Великого Эйнхард (нач. IX в.) и шлезвигский купец Вульфстан (Вульфстэн, конец IX в.; он действительно бывал в Пруссии). Германский агиограф Римберт описал поход шведов на Апуоле (Апуле, Apuole) 853 г. и познакомил читателей с куршами. Куршей и пруссов, а также племенные образования последних – самбов (семба) и вармов (варме) – описал саксонский историк Адам Бременский (XI в). Таким образом, более точное представление о балтских племенах в латинской Европе возникло лишь после распада Франкского королевства. Кстати, это представление складывалось в непосредственной близости от земель балтов: исчерпывающая информация обнаружилась в Германии и осталась не востребованной ее западными и южным соседями, – во французской «Песни о Роланде» из племен Восточной Балтики упоминаются только ливы, а встречающееся в литературе объяснение слова «vilna» (в англо-саксонской /27/ поэме «Видсит») как «Вильнюс» является элементарным недоразумением. Эта «близость» определялась особенностями расширения средневековой европейской цивилизации: феодальные сообщества накапливали получаемые сведения, однако эти сведения еще не получали должного хождения во всём ареале этой цивилизации.

Представление о балтах в Европе было весьма односторонним. Фактически в поле зрения европейцев попали только курши и пруссы, т. е. довольно узкая полоса Балтийского побережья. В X–XII веках это представление пополнили польские хроники и скандинавские саги, а также рунические надписи на камнях. Тогда Европа впервые узнала о ятвягах и земгалах, что позволяло судить об окраинах всего балтского этнического массива. Однако глубина этого массива еще не была осознана; а ведь речь идет именно о жизненном пространстве литовских племен. В XII–XIII веках скандинавские географические трактаты даже не упоминают о реке Неман. Между тем, в восточном соседстве с Литвой в середине IX в. возникла огромная Русь, вскоре присоединившаяся к ареалу византийской культуры. Если от скандинавов Литву отделяли курши и земгалы, а от поляков – пруссы и ятвяги, то с Русью Литва граничила непосредственно. В X–XII веках русские узнали литовцев куда лучше, чем поляки и немцы. Есть основания говорить об определенных контактах литовцев и скандинавов. Древнее литовское слово «vaizbunas» (купец) происходит от названия города Visby, а литовский этноним «vokieuiai» (немцы) – производное от названия области Vak в Швеции, т. е. шведы стали первыми серьезными представителями германских народностей. Хотя Литва осталась в стороне от Даугавы (Западной Двины) как торговой артерии, связывавшей Скандинавию с Русью, отношения со /28/ шведскими викингами были важны. Племенная знать литовцев, а также куршей и земгалов, переняла от шведов систему взвешивания драгоценных металлов, а также понятие о накоплении богатств.

Русские летописи X в. упоминают о походах своих князей против ятвягов; ятвягов можно было встретить и в составе русских дружин. Влияние Руси ощутила и Литва. Русское соседство стало фактором, определившим все дальнейшее развитие Литвы.

в. Первое упоминание о Литве