История Литвы с древнейших времен до 1569 года - [244]

Были очевидны как недопустимая бездеятельность рады панов, так и истерическая нервозность дворян, явно утративших здравый смысл. Но так же очевидно было и то, что эта истерика вызвана безучастностью Сигизмунда-Августа. В то время как долг требовал от великого князя хотя бы ответить на просьбу истощенных, но все еще пекущихся о государственном благе подданных, он махнул рукой на Литву и положительно реагировал лишь на обращения польских дворян. В витебском лагере на всё смотрели через призму польской военной помощи. Дворяне мечтали о польской административной структуре, которая облегчила бы взаимодействие и при- /632/ вела к желанному соглашению. Однако все их требования исходили из понимания подобного соглашения как равноправного союза с сохранением отдельной государственности. Оба войска должны были оставаться самостоятельными, даже воюя заодно. В третьей петиции было отмечено, что полякам не позволят действовать против общественного блага Великого княжества Литовского (т. е. его государственности, строя).

В Витебской конфедерации жямайтские призывники не участвовали, они в то время были в Ливонии. Однако два человека на этой конфедерации были тесно связаны с Жямайтией: представитель влиятельной жямайтской дворянской семьи Меркель Шемета и его родственник, сын Анны Шеметы, Иван Ходкевич. Именно этот сановник вез петицию великому князю. В вопросе об унии ему было суждено сыграть важную роль. Этот его шаг польская историография любит противопоставлять антиунионистской позиции Радзивиллов, а литовская историография угрюмо замалчивает. Обе стороны считают его сторонником унии, но почему-то не говорят, что этот их Иван Ходкевич разительно отличается от того же Ивана Ходкевича, но чуть более позднего времени, когда он противился польской аннексии не менее, чем Радзивиллы.

Конфедератская петиция фактически выдвинула новую концепцию отношений Литвы и Польши. Наряду с отвержением унии в ее аннексионистском понимании была предложена третья модель унии – реально равноправной. Иван Ходкевич как участник делегации акцентировал в петиции именно эту модель, а не идею безоговорочной поддержки польских притязаний. Эта третья модель – на фоне уступок Сигизмунда-Августа польским «экзекуторам» – позволяла достигнуть приемлемого для Литвы компромисса. Рада панов не отозвалась на петицию витебского лагеря. Роспуск призывников ослабил накопившееся возмущение, и возник соблазн вовсе забыть о нем. Однако слух об этой петиции распространился, в Польше. Рескриптом от 9 сентября Сигизмунд-Август созвал польский сейм в Петрокове. Сейм, состоявшийся в конце 1562 – начале 1563 г., унию не обсуждал, но в кулуарах о ней говорилось. Представители Литвы во главе с Иваном Ходкевичем неплохо провели разведку. Она была необходима, ибо давление возрастало не только с польской, но и с российской стороны.

В начале 1563 г. 60-тысячное русское войско под командованием самого Иоанна IV, наученное опытом взятия Казани, двинулось к Полоцку. В городе укрылось около 20 тыс. окрестного населения вместе с пожитками и скотом. Русские осадили Полоцк 31 января. У них было 100 пушек, которые открыли ураганный огонь. Город был сожжен самими защитниками, начались неизбежные в таких случаях страдания мирных жителей. Располагавший лишь /633/ 3200 воинов, Николай Радзивилл Рыжий не мог помочь Полоцку. Полоцкий замок был почти целиком деревянный. Гарнизон состоял из нескольких тысяч воинов, среди них – 4 роты опытных польских наемников. Русское нападение оказалось внезапным, должные запасы не были сделаны. Полоцким замком командовал Станислав Довойно, не имевший боевого опыта и не отличавшийся сообразительностью. Гарнизон сам отважно и изобретательно оборонялся; отличились командиры Дорогостайский, Глебович, Голубицкий, оба Корсака, Вешхлинский. 13–14 февраля пламя охватило почти весь замок. Довойно прибыл в царский лагерь 15 февраля и капитулировал, когда защитники еще сопротивлялись. Иоанн IV умело их расколол. Он дал обещание выпустить поляков и исполнил его (к ним могли присоединиться и литовцы, сражавшиеся особенно храбро). Литовцев взяли в плен (закованный в железы Довойно был отправлен в Москву). Русин – воинов и мещан – повесили. Бернардинцев приказали уничтожить татарам, бывшим при русском войске. Евреи были утоплены в Даугаве.

Весть о взятии Полоцка потрясла и Литву, и Польшу. Когда она распространилась на Петроковском сейме, Сигизмунд-Август расплакался. Было намечено созвать в 1563 г. совместный литовско-польский сейм. С русскими удалось заключить перемирие. 12 мая 1563 г. в Вильнюсе собрался сейм Литвы для обсуждения вопросов об обороне и унии. Предчувствуя, что может ожидать Литву на совместном сейме, рада панов предлагала его отложить, мотивируя это военными тяготами. Но растерявшийся и оттого еще более подверженный влиянию польских «экзекуторов», Сигизмунд-Август не согласился. Удалось лишь уговорить его по- /634/ слать в Польшу не сейм Литвы полностью, а только 28 его представителей от всех земель Великого княжества. Среди них были Николай Радзивилл Черный, Валериан Протасевич, Августин Ротунд. Были приняты постановления, подчеркивающие независимость Литвы, и дворянским делегатам указано не пускаться без согласия панов в дискуссии по вопросу об унии. 21 июля сейм предоставил делегации полномочия. На вильнюсском сейме великий князь аннулировал статью Городельского привилея от 1413 г., дискриминировавшую православных и давно ставшую анахронизмом. В середине XVI в. в раде панов наличествовало больше русин, чем литовцев. Несмотря на то, что почти все они были протестантами, эти русины фактически оказались интегрированы в литовскую народность.