История Литвы с древнейших времен до 1569 года - [236]
В середине XVI в. это явление уже шагнуло за рамки социальной и интеллектуальной элиты. Национальная дворянская верхушка была читающей и любознательной прослойкой. Если в начале XVI в. библиотеки кафедральных соборов и монастырей были еще небольшими книжными собраниями, если более широкая номенклатура обозначала себя лишь несколькими магнатскими биб- /611/ лиотеками, а отдельные священнослужители, дворяне и купцы обладали одной-двумя книгами, то в середине XVI в. все вышеназванные субъекты книжного комплектования располагали библиотеками, в которых насчитывалось от нескольких до нескольких сотен томов разнообразной литературы, а тексты античных авторов не являлись редкостью. Состоялось знакомство с представителями гуманизма и возрождения (напр., Никколо Макиавелли). Великий князь и вельможи постоянно слали за рубеж агентов для приобретения новых книг, а в самой стране возник книжный рынок. Библиотеке Авраама Кульветиса принадлежало около 80 позиций, среди которых были Аристотель, Платон, Гомер, Вергилий, Софокл, Еврипид, Гесиод, Гораций, Цицерон, Ливий, Меланхтон. Сигизмунд-Август в покоях вильнюсского замка собрал более 4000 книг. Это, конечно, лишь вершинные образцы, однако возмущение хроникой Мартина Кромера показало, что книга уже стала частью образа жизни дворянской элиты. Так или иначе, в 1553 г. в речи Вацлава Агриппы (сына Вацлава Майшягальского), посвященной похоронам Иоанна Радзивилла, было отмечено, что образование является необходимостью.
Вырос уровень вильнюсской приходской школы, когда около 1552 г. руководить ею начал прибывший из Польши испанский гуманист и правовед Петр Роизий. Он приспособил школу к реальностям жизни, ввел новые дисциплины. В первой половине XVI в. в Краковском университете были имматрикулированы более 200 жителей Великого княжества Литовского. Краков уже не мог удовлетворить потребностям в обучении магнатских детей и вообще тех, кто стремился к наилучшему образованию. Литовские студенты появились в Праге и университетах Германии.
Овладение латынью и применение письменного творчества для создания истории Литвы, особенно той ее фантастической части, что была посвящена древности, – всё это готовило почву для возникновения художественной литературы. С первыми латинскими сочинениями авторов, некоторое время проживавших в Литве, но творивших и издававшихся в Польше, Литва могла ознакомиться по отдельным их экземплярам, но это влияние было слабым. Таковыми были Ян Вислицкий («Прусская война», описывающая сражения /612/ Ягайло и его сына Казимира с крестоносцами и признающая заслуги литовцев в победе при Грюнвальде; 1514 г.), Николай Гусовиан («Песнь о зубре, образе его и свирепости, и как на него охотиться», воспевающая Витовта Великого; 1523 г.), Андрей Кшицкий (придворная поэзия, посвященная событиям времен Сигизмунда Старого, с описанием подвигов, совершенных воинами Литвы). Литовской тематике посвятил свое произведение Адам Шретер, в 1553 г. издавший «Элегическую песню о литовской реке Немане». Эта тема в латинской польской поэзии вскоре ярко проявилась в творчестве выходцев из Польши, поселившихся в Литве. Прибывший в Литву в 1551 г. Августин Ротунд пропагандировал латынь, подобно Михалону Литвину противопоставив ее русинскому языку. До нас, увы, не дошла писанная история Литвы, часть которой он вручил Николаю Радзивиллу Черному. Петр Роизий писал стихотворения на случай – поздравления, эпитафии, эпиграммы, посвященные преимущественно вельможам (Радзивиллам, Ходкевичам). Латинская поэзия в Литве возникла в середине XVI в., авторы-литовцы уже писали на этом языке трактаты, однако литовские поэты при Сигизмунде-Августе еще не появились.
Характерным для Литвы парадоксом было то, что сначала появились литовские переводы псалмов (гимнов) и даже оригинальное литовское стихотворение, приведенное уже в катехизисе Мартина (Мажвидаса) 1547 г., но не латинская поэзия литовских авторов. Однако способность выполнить такой труд свидетельствовала о соответствующей учености тех, кто за него брался. Кстати, они уже создали собственные традиции: мелодии гимнов были записаны скорее в польском, нежели в немецком варианте, хотя перевод был ориентирован на немецкие тексты.
В середине XVI в. Литва сумела вырастить литературно образованных людей, способных при необходимости достойно рассказать о себе. Литва, какой бы экзотичной она ни представлялась другим странам Европы, уже не была заповедным малознакомым краем. Франсуа Рабле, называя страны, которые желал завоевать отрицательный персонаж Пикрошоль, среди них упомянул и Литву. Вильнюс попал в знаменитый атлас Брауна. /613/
е. Проявления ренессанса и гуманизма в Литве
Возникновение цеховой структуры в наиболее крупных городах Литвы выявило связь ремесел с искусством и стало избавлять художественное творчество от анонимности. Около середины XVI в. участились упоминания имен, отчеств и фамилий местных мастеров. Каунасскую ратушу построил виленчанин Бенедикт Хойновский. При дворе Альберта Гаштольда трудились живописец Николай, зодчий Мисель, часовых дел мастер Себастьян Станиславович. Освоение готики привело к появлению в Вильнюсе и Каунасе стильных мещанских домов, а в провинциальных городах – храмов. Интерьеры вильнюсских костелов бернардинцев и св. Николая обогатились сложными украшениями пилястр и сводов, а кафедральный собор после пожара 1530 г. был отстроен уже под влиянием стилистики ренессанса. Готика окончательно утвердилась в провинции, а в столице возник ренессанс. Самой заметной постройкой в этом стиле (также после пожара 1530 г.) был великокняжеский дворец Нижнего замка. В Вильнюсе появились ренессансные жилые дома. Была освоена техника украшения стен в стиле сграффито, стали привычны несложный фресковый декор и витраж. В середине XVI в. для окон стали использовать местное стекло. Один из первых ренессансных храмов появился в Пашушвисе (1553 г.).
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.