История Крестовых походов - [17]

На третий день, когда все были заняты размещением, наши войска столкнулись с большой неприятностью. Как-то вечером между венецианцами и франками началась столь серьезная распря, что они вступили в рукопашную; и во всех концах города люди схватились за оружие. Схватка выросла до таких размеров, что скоро в городе почти не осталось улиц, где не раздавался бы яростный лязг мечей и копий, не свистели бы стрелы арбалетов; множество людей было ранено и убито.

Венецианцы, однако, не могли выдержать такого боя и начали нести серьезные потери. Когда сражение было в самом разгаре, военачальники, не хотевшие такого урона, в полном вооружении ввязались в схватку и начали разводить сражающихся. Но когда они разнимали сражение в одном месте, оно возобновлялась в другом. Таким образом, конфликт продолжался до глубокой ночи, но тем не менее с большим трудом и великими усилиями сражение все же удалось прекратить. Могу сказать, что оно стало самой большой бедой, которая когда-либо случалась в войске; и недоставало малого, чтобы оно было совсем загублено. Однако Бог не пожелал такого несчастья.

Потери с обеих сторон были весьма велики. Среди убитых был знатный человек из Фландрии Жиль де Ланда; во время схватки он был поражен в глаз и умер в ходе боя. Было и много других пострадавших, но о них говорили куда меньше. И дож Венеции, и предводители крестоносцев были целую неделю весьма озабочены тем, чтобы успокоить страсти после этой схватки, и действовали они так усердно, что мир был восстановлен. И все благодаря Господу.

Глава 6 РАЗЛАД В ВОЙСКЕ

Декабрь 1202 — май 1203 года

Две недели спустя явился маркиз Бонифаций Монферратский, который пока еще не присоединился к армии, вместе с Матье де Монморанси, Пьером де Брасье и многими другими доблестными рыцарями. А спустя еще пятнадцать дней, в свою очередь, возвратились послы из Германии, которые прибыли от короля Филиппа и от юного наследника Константинопольского. Сеньоры собрались во дворце, где тогда расположился дож Венеции, и здесь послы передали доставленное ими послание.

«Сеньоры, — сказали они, — нас послал к вам король Филипп и сын императора Константинопольского, который приходится братом его жене. «Сеньоры, — просил передать король, — я посылаю к вам брата моей жены и отдаю его на милость десницы Божей — да убережет Он его от смерти! — и в ваши руки. Так как вы отправляетесь сражаться за Божье дело, за право и за справедливость, то должны, коли можете, возвратить наследственное достояние тем, у кого оно было неправедно отобрано. Принц Алексей заключит с вами соглашение на наилучших условиях, которые когда-либо предлагались кому-либо, и окажет вам самую щедрую помощь, чтобы помочь вам отвоевать заморские земли.

Первым делом, коли Богу будет угодно позволить, чтобы вы возвратили принцу его наследие, он отдаст всю свою империю в подчинение Риму, от которого она некогда отложилась. Далее, поскольку он знает, что вы поизрасходовались, и сейчас у вас ничего нет, он даст вам 200 тысяч марок серебром и провизию для всей вашей армии, начальникам и рядовым воинам. Более того, он сам отправится с вами в Египет с десятью тысячами воинов за свой счет или, если вы пожелаете, пошлет с вами такое же количество своих людей. И более того, все дни своей жизни он будет содержать в заморских землях на свой счет пятьсот рыцарей».

«Сеньоры, — добавили послы, — мы имеем все полномочия, чтобы заключить такое соглашение, если вы со своей стороны готовы принять его условия. И знайте, что столь щедрое соглашение никогда не предлагалось кому-либо и что тот, кто откажется заключить его, тот, значит, вовсе не имеет большой охоты к завоеваниям».

Предводители крестоносцев сказали, что обсудят суть дела. На другой день было назначено всеобщее собрание; и, когда все собрались, им были изложены условия соглашения.

Возникло большое расхождение во мнениях. Говорил и аббат-цистерцианнец из Во, поддерживая тех, кто хотел роспуска войска. Они заявили, что ни в коем случае не дадут своего согласия, потому что это значило бы выступить против христиан. Они не для того оставили свои дома и, со своей стороны, хотят идти в Сирию.

Другая же сторона отвечала им: «Почтенные сеньоры, в Сирии вы ничего не сможете сделать, и вы скоро убедитесь в этом сами, если оцените судьбу тех, кто оставил нас и отплыл в другие гавани. И мы должны настоять, что только на пути через Египет и Грецию мы можем надеяться отвоевать заморские земли, если вообще это когда-нибудь случится, а коли мы откажемся от этого соглашения, то навсегда будем покрыты позором».

Вот так пошел разлад в войске. И не стоит удивляться, что в раздорах были миряне, если даже монахи из ордена цистерцианцев, сопровождавшие армию, тоже не соглашались друг с другом. Аббат из Лоса, муж весьма святой и праведный, а также и другие аббаты, которые держали его сторону, проповедовали и взывали к войскам под угрозой отлучения от церкви — во имя Бога удержать войско в целости и заключить это соглашение, ибо, как они предупреждали, «нам предлагают наилучшую возможность отвоевать заморские земли». А аббат из Во и те, кто держал его сторону, многократно обращались к армии, утверждая, что план другой стороны — сущее зло и что надо бы отправиться в Сирию и содеять там то, что сумеют.