История крестовых походов - [4]
Вернемся, однако, к оценке самой хроники Жоффруа де Виллардуэна. «Теоретически», если дозволено употребить это слово, он убежден в том, что «события приключаются так, как хочет Бог», но «на практике», рассказывая о конкретных фактах, он предстает большей частью рационалистически мыслящим человеком. Амбивалентность сознания, присущая людям средневековой эпохи, нередко проявляется в записках Виллардуэна: вряд ли он подозревал, что через много столетий читателям его хроники будет трудно хоть как-то «согласовать» в душе подчеркиваемые автором «благие цели» крестоносного предприятия с его рассказом о жестокостях и грабежах «воинов христовых»! «… И добыча была столь велика, что никто бы не мог сказать вам, сколько там было золота и серебра, и утвари, и драгоценных камней, и шелковых материй, и одеяний из атласа, и одеяний на беличьем меху и подбитых мехом горностая, и всяческих драгоценных вещей, какие когда-либо имелись на земле… Всякий взял себе жилище, какое ему понравилось, а их было достаточно… И велика была радость из-за чести и победы, которую им дал Бог, ибо те, кто находился в бедности, теперь пребывал в богатстве и роскоши… И они должны были, конечно, как следует восхвалять за это нашего Господа: ведь их всего-то было не более 20 тыс. вооруженных людей, а с Божьей помощью они одолели 400 тыс. человек или даже больше…»
Хотя, как и любое историческое сочинение, хроника Жоффруа де Виллардуэна не лишена тенденциозности, но внешне ее автор сохраняет бесстрастность летописца. Умудренный житейским и политическим опытом, достаточно образованный, в силу своего положения, хорошо информированный человек, «маршал Романии и Шампани» оставил последующим поколениям сочинение, ставшее главным источником сведений о Четвертом крестовом походе.
Иной характер носит хроника Робера де Клари. Мы не располагаем биографическими данными о ее авторе: ученые обнаружили единственный документальный источник (грамоту 1202 г.), где упоминается имя Робера де Клари. Да и сам он, в отличие от Виллардуэна, не склонен рассказывать о собственной персоне. На основании косвенных сведений, разбросанных в самой хронике, можно утверждать, что Робер де Клари был мелким рыцарем, лишь незадолго до крестового похода получившим и феод, и «благородный» титул. Его земельный надел в Пикардии, по остроумному замечанию одного из историков, был достаточен для приобретения рыцарского звания, но мал для того, чтобы прокормить его носителя. Подобные малоимущие (но воинственные и гордые!) рыцари как раз и составляли большую часть крестоносного войска. Сюзереном Робера де Клари был Пьер Амьенский, о деяниях которого во время похода хронист не забывает упомянуть. Судя по восторженному тону его повествования, Робер де Клари был в начале XIII века совсем молодым человеком. Вероятно, в 1205 г. он вместе с другими пикардийскими рыцарями возвратился во Францию. Последние события, о которых рассказывает Робер де Клари, датируется 1216 г. — значит, в это время он еще был жив. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Малообразованный рыцарь, стоявший в стороне от руководителей крестоносного войска и не посвященный в их планы и закулисные интриги, Робер де Клари часто путает факты и восполняет недостаток информации собственными домыслами и предположениями. Поэтому фактологическая ценность его записок весьма сомнительна. Он плохо осведомлен о предыстории Четвертого крестового похода, о положении дел в Византии и на Ближнем Востоке и т. д. Значение его сочинения состоит совсем в другом: вчитываясь в бесхитростный рассказ наивного, но любознательного пикардийского рыцаря, мы как бы «вживаемся» в эпоху крестовых походов, лучше понимаем и идеалы, и повседневную жизнь рядовых участников этого движения. Памятники, подобные запискам Робера де Клари, важны для современных исследователей и с точки зрения более общей проблемы менталитета средневекового западноевропейского общества, нравов и быта рыцарского сословия. Кстати заметим, что у Робера де Клари иногда прорывается недовольство действиями знатной верхушки крестоносного войска, склонной к коварству и даже к вероломству: «И тогда собрались знатные люди, могущественные люди и держали совет между собою, так что ни меньшой люд, ни бедные рыцари вовсе ничего об этом не знали, и порешили, что они возьмут себе лучшие дома города, и именно с тех пор они начали предавать меньшой люд, и выказывать свое вероломство, и быть дурными сотоварищами, за что и заплатили потом очень дорого…»
Перечисленные выше хроники, естественно, не дают исчерпывающего представления о западноевропейской литературе о крестовых походах, но все же позволяют судить о ее основных тенденциях. Но в распоряжении историка есть и другие источники — они вышли из-под пера людей, настороженно или даже враждебно относившихся к крестоносцам. Из византийских авторов следует прежде всего назвать Анну Комнину, дочь императора Алексея I Комнина. Прекрасно образованная и честолюбивая принцесса, пытавшаяся возвести на престол своего мужа Никифора Вриенния, Анна в конце жизни удалилась в монастырь, где и написала «Алексиаду» — книгу, прославившую ее в веках. Умерла Анна Комнина в 1148 г. (или чуть позже), прожив около 65 лет. Само название ее произведения говорит о том, что оно посвящено главным образом возвеличиванию императора Алексея Комнина. Но, рассказывая в панегирических тонах о деятельности своего отца, Анна сообщает и важные подробности о Первом крестовом походе. Будучи еще подростком, она наблюдала действия крестоносцев в Византии, а позднее пользовалась воспоминаниями очевидцев и официальными документами. Несмотря на некоторую путаницу в хронологии событий, сведения Анны Комниной в целом заслуживают, доверия.
Этнограф и историк Дмитрий Оттович Шеппинг (1823–1895) проводил фундаментальные для своего времени сравнительные исследования славянских мифов с другими индоевропейскими мифологиями, прежде всего балтской, пытался проследить этапы развития славянской мифологии, глубинные взаимосвязи между языком, бытом и художественным творчеством славянских народностей, выявить и осмыслить специфику славянских мифологических представлений.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».
÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷ Фундаментальный труд преподавателя истории Ливерпульского университета — попытка во многом по-новому взглянуть на Европу в войнах начала XIX века. Работа мысли и энтузиазм лучше всего характеризуют творческий метод автора. Перед читателем необычайно оригинальная книга, отвергающая устоявшиеся мнения и разрушающая давно сложившиеся стереотипы о выдающемся военном гении Наполеона. ÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷.