История крестовых походов - [146]

Весьма понятно, что при всех этих обстоятельствах охота к священной войне все более и более падала. Но и крестовые проповедники различным образом вредили делу, которому хотели содействовать. Некоторые из них вели себя слишком высокомерно, другие возбуждали справедливое негодование своей жадностью к деньгам, они заботились гораздо более о звонкой монете, чем о пилигримах, тем, кто платил деньги, давали такое же разрешение грехов, как и тем, которые обещали лично идти в бой, а тех, которые приняли уже крест, освобождали за известную сумму от обета. Неудивительно, что результатом такой крестовой проповеди явилась повсеместная распущенность и в особенности распространилось по всей стране самое отвратительное гонение на евреев.

Восток представлял в эти годы также весьма печальную картину. Не только продолжалась вражда между приверженцами Штауфеноа и их противников; но и кроме того христианская область была наполнена раздорами, насилием и безнравственностью. Светские и духовные власти враждовали, иерусалимские клирики выдумали какую-то «темницу Иисуса Христа», которую показывали благочестивым христианам только за деньги, рыцари Храма и Госпиталя сделали свои дома притоном преступления и местопребывания роскоши, распущенности, и как говорила молва, даже еретичества. Наконец в северной Сирии христиане с соседними мусульманами доходили не раз до войны. Первые, и особенно опять тамплиеры и госпиталиты, предпринимали безумно дерзкие походы в неприятельскую область, причем, наконец, в 1237 году, тамплиеры потерпели почти полное поражение невдалеке от крепости Дарбассака.

Но мало-помалу приближалось время, когда оканчивался мир, заключенный императором для Палестины. Еще до истечения тех десяти лет умер Алькамил, 8 марта 1238 года. Его сыновья, Абу Бекр, обыкновенно называвшийся по деду Аладилом, и Ассали Эйюб, начали кровопролитную и продолжительную войну из-за наследства и потому едва были в состоянии оказывать сильное сопротивление упрямым нападениям христиан на области султанства. Весной 1239 в Лионе собрались видные отряды французских крестоносцев и во главе их король Тибо Наваррский, герцог Гуго Бургундский, графы Петр Бретанский, Иоанн из Бара, Амальрих из Монфора и многие другие знатные владетели. Императору Фридриху нечего было больше возражать теперь против их предприятия, зато папа хотел воспользоваться этой силой не для Иерусалима, а для подкрепления расшатанной Латинской империи в Константинополе, и, как говорят, он совсем даже запретил им в эту минуту начать крестовый поход. Дело в том, что незадолго перед тем Григорий, увлекаемый своею злобною ненавистью к могуществу Штауфенов, во второй раз подверг Фридриха отлучению, и именно потому не хотел допустить возобновления священной войны, которая могла бы послужить в пользу отлученному. Но крестоносцы были возмущены поведением папы и тем охотнее прислушивались к словам Фридриха, который, выражая сожаление, что не может сам принять участия в крестовом походе из-за неприязни Григория, обещал им однако всевозможную поддержку. Некоторые, правда, послушались совета остаться теперь на родине, но большинство не заботилось об этом и отплыло в Сирию, частью из Марселя, частью из Бриндизи.

Осенью 1239 г. в Акконе и около него французские отряды соединились с военными силами Иерусалимского государства. Общее число войска было, говорят, так велико, что можно было бы предпринять поход в широком стиле для достижения больших результатов. Но у этих крестоносцев в сильной степени недоставало истинной преданности общему делу, дисциплины и выдержки. Когда в кругу предводителей было сделано предложение осадить Дамаск, граф Бретанский тотчас бросился один со своими людьми в окрестности этого города, нахватал большую добычу и с торжеством вернулся в Аккон. Его пример увлек к подражанию других: герцог Бургундский, графы Барский и Морфортский вместе с другими вельможами заявили, что они двинутся на юг, к Египту, в надежде приобрести там еще лучшие сокровища и по дороге восстановить Аскалон. Напрасно иерусалимцы говорили, что от этого предприятия при больших опасностях можно ожидать только незначительного успеха: эти господа стояли на своем и двинулись со своими рыцарями и слугами к Иоппе и дальше к югу. Иерусалимские бароны, тамплиеры и госпиталиты наконец примкнули к ним, между тем как король Наваррский, рассерженный самовластным поведением товарищей, следовал с остальным войском только в некотором отдалении. В окрестностях Газы передний отряд христиан услыхал, что мусульманские войска находятся поблизости. Иерусалимцы тотчас стали уговаривать, что нужно вернуться, и герцог Бургундский согласился теперь с этим мнением, между тем графы Барский и Монфортский упрямо требовали боя. Первые после этого действительно повернули назад, но оба графа безумно выступили 13 ноября со своей небольшой кучкой против далеко превосходившего их силою неприятеля. Граф Барский был убит, граф Монфортский взят в плен, весь отряд за исключением немногих, успевших спастись, претерпел судьбу предводителей. После того, как несчастье совершилось, на поле битвы показалось остальное войско. Люди Наваррского короля громко выражали желание отомстить и освободить пленных; но так как тамплиеры и госпиталиты думали, что неприятель владеет в этой местности слишком крепкими позициями, то король Тибо не осмелился приказать нападения, и пилигримы вернулись обратно в Аккон, огорченные и унылые.