История (книги 1-5) - [4]

Узнав о нападении (Хамвдана) и о его наглом, насильственном продвижении, самодержец Роман послал против него Льва Фоку, родного брата Никифора, начальника воинских сил Европы (ромеи именуют эту должность доместик Запада)69. Лев был мужем храбрым, доблестным, необычайно разумным, из всех известных нам людей наиболее способным находить правильное решение в затруднительных обстоятельствах; я полагаю, что в сражениях ему сопутствовала некая божественная сила70, побеждавшая всех его противников и делавшая их покорными.

2. Много битв разразилось во время его начальствования над войском, и ни в одной противник не одержал над ним верх, всегда на его стороне была полная победа. Случилось как-то, что через Истр71переправилось скифское войско (народ этот называют гуннами)72, стратиг Лев не мог вступить с ними в открытый бой - враги похвалялись неисчислимостью своих отрядов, а войско, которое он привел с собою, было незначительно и неспособно к сражению, поэтому он решил не подвергать себя и своих воинов явной опасности, но напасть на скифов скрытно и свершить нечто мужественное и отважное, снискав себе этим громкую славу. И вот, подкравшись незаметно лесом к гуннам, он из засады смотрел их расположение и точно подсчитал число врагов, затем глубокой ночью, разделив фалангу на три части, подступил к скифам, внезапно напал на них и в течение короткого времени учинил такую резню, что лишь немногим из огромного числа неприятелей удалось ускользнуть73.

Именно этого стратига Льва самодержец Роман переправил в Азию, чтобы он всеми доступными ему средствами воспрепятствовал разбойничьим устремлениям варваров и отразил их дерзкие, бесстыдные набеги. Как только Лев переправился из Европы в Азию, до него стали доходить слухи о наглости и жестокости Хамвдана; он увидел сожженные храмы и деревни, разрушенные укрепления и опустевшие селения, из которых все жители были насильственно уведены в плен. (Полководец) решил не подвергать воинов явной опасности и не выставлять в открытом бою против многочисленных, хорошо вооруженных, одержавших не одну победу, гордых неожиданными удачами варваров свое малочисленное, плохо подготовленное, напуганное благополучием агарян и каждодневными их успехами войско. Он предпочел устроить засады на ключевых горных склонах, откуда было удобнее следить за продвижением врагов, и, когда они будут проходить по скользким ненадежным тропам, напасть на варваров и стойко с ними сражаться74.

3. В то время как стратиг Лев все это обдумывал и принимал решение, ему пришло на ум ободрить своих воинов речью, побудив их выступить в случае нужды против варваров и смело действовать в бою. Выйдя вперед и помолчав немного, он стал воодушевлять воинов такими словами: "Соратники! Зная вашу отвагу воинскую доблесть и опытность, общий наш господин и государь послал нас под моим верховным командованием в изнуренную набегами и грабежами Хамвдана, поверженную на колени Азию. Вот почему я склоняю вас не к тому, чтобы вы храбро сражались, - я полагаю, что незачем поощрять речами к мужеству тех, кто с юных лет отличается доблестью и отвагой, - но хочу, чтобы вы побеждали врага (благоразумием и) рассудительностью.

Ведь военный успех зависит обычно не столько от силы натиска на противника, сколько от мудрой прозорливости и умения вовремя и с легкостью одержать победу. Вы сами ясно видите многочисленные, несметные ряды врагов, рассыпавшиеся по близлежащим Долинам: о нашем же войске я скажу, что оно бесстрашно и могуче силой и духом, однако никто не может утверждать, будто оно велико и фаланги его готовы к сражению. Поэтому нам как истинным ромеям следует хорошо подумать и посовещаться о том, как найти выход в затруднительных обстоятельствах, как действовать не во вред себе, а на пользу. Не будем же, проявляя отчаянную храбрость, безрассудно устремляться к неизбежной гибели; необузданная отвага сопряжена обычно с опасностью, а рассудительная медлительность может привести к спасению тех, кто к ней прибег".

4. "Исходя из этого, воины, я советую вам не подвергать себя опасности, безудержно устремляясь на варваров, расположившихся на равнине: не лучше ли, устроив засады в неприступных местах, ожидать приближения врагов, а затем уже (всей силой) обрушиться на них и храбро сражаться? Так, я думаю, мы с божьей помощью победим неприятеля и отберем все награбленное им у наших соотечественников. Часто удается уничтожить врага неожиданным нападением: внезапным приступом легко сокрушить бахвальство и спесь. Сохраняя юношескую отвагу и приобретенное в боях благородство, начинайте сражение, когда я подам знак трубами!"

Вот какую речь произнес стратиг75. Войско криками и рукоплесканиями выразило свое одобрение, признало его советы наилучшими и изъявило готовность следовать за ним повсюду.

Он обложил засадами всю дорогу, проходившую по крутым, отвесным, рассеченным ущельями вершинам и вдоль изрезанных оврагами склонов, обильно поросших деревьями и различными кустарниками. Заранее заняв скрытые места, стратиг ожидал приближения варваров.

Хамвдан же кичился и чванился своими многолюдными отрядами, хвастал и бахвалился обилием добычи и многочисленностью пленных; он все время уклонялся в сторону от дороги, сидя на крупной необыкновенно резвой кобылице, и появлялся то перед войском, то позади него, потрясая копьем, которое он то устремлял в пространство, то, трепещущее, снова притягивал к себе. Когда кончился доступный для лошадей путь, варвары сгрудились на труднопроходимых, узких, неровных тропинках; их строй рассыпался, и каждый стал как попало взбираться по кручам. Вот тогда-то полководец протрубил сигнал и, подняв из засады своих воинов, устремился на варваров.