История Китая - [4]

Все вышесказанное относится к официальной истории, которая, по сути, является хроникой двадцати четырех династий, ведь традиционно китайцы делят свою историю до XVII века именно на периоды правления этих династий. Двадцать пятая, последняя династия, конечно, не включена в эту хронику, поскольку согласно китайской традиции – традиции, которая была отринута республиканцами, официальная история династии не могла быть зафиксирована, пока период ее правления не подошел к концу. Эта традиция возникла из требования оценивать человеческие слабости непредвзято. Ни одна династия не имела права давать оценку своим собственным деяниям: ведь тогда факты были бы искажены, фальсифицированы, зло затушевано, добродетели преувеличены, а хвастливая ложь возведена в ранг правды. Династия могла бы (и даже наверняка сделала бы это) присвоить архивы, которые бережно сохранялись. Но все это не могло быть отредактировано или опубликовано, пока династия не сходила с политической сцены. Лишь после этого новый правитель или, если период его правления был краток или нестабилен, следующий правитель, чья власть оказывалась достаточно прочной, созывал группу наиболее известных и уважаемых ученых, чтобы они подготовили и опубликовали историю ушедшей династии. В этом случае никто не выигрывал от фальсификации событий, и правда о них никому не приносила вреда. Предполагалось (на основании многовекового опыта и в соответствии с теорией династического цикла), что все династии рано или поздно приходят в упадок и уходят и что все новые правящие режимы станут новыми династиями, подверженными такому же политическому риску и имеющими столь же честолюбивые устремления, что и прежние династии. Поэтому история должна была «созреть», чтобы в подходящий момент ее можно было отредактировать и опубликовать.

К счастью, китайцы не всегда следовали официальной практике и записывали какие-то интересные события раньше, чем два-три века спустя. Это происходило благодаря существованию неофициальных исторических хроник, которые, даже если и носили несколько предвзятый характер, часто были написаны очень живым языком и представляли довольно занятное чтение. Некоторые из этих материалов, вероятно, еще находятся в до сих пор скрытых архивах, однако есть некоторые события и сплетни, о которых официальные власти не сообщили бы никогда.

Нужда в каких-либо современных хрониках восполнялась другим путем – путем публикации различных альманахов. Эти публикации содержат много ценной исторической информации, часто носящей такой характер, что она наверняка была бы обделена вниманием официальных историков. Только недавно стало известно о существовании такого ценного источника информации. Однако к тому времени мифы, которые ранние китайские писатели восприняли от китайских же традиционных историков, укоренились в общественном сознании. Именно официальная точка зрения и нашла свое отражение в учебниках и, естественно, сыграла огромную роль в формировании мировоззрения большинства грамотных людей.

Сам характер китайских хроник предопределил тот факт, что все внимание в них уделялось политической истории династии, а также хитросплетениям интриг двора. Все, что не было связано с жизнью правителя и его советников, мало интересовало историков. Ярким примером подобного ограничения сферы интересов является то, каким образом описывалась жизнь императрицы У Ху династии Тан, которая жила в VII веке нашей эры. Она была женщиной, и уже поэтому не должна была бы осуществлять политическую власть, по закону женщины не имели права стоять во главе государства. Ее поведение было далеко не безупречным с точки зрения общепринятой морали, она была жестокой и безжалостной. Конфуцианские историки без колебаний осуждают тот факт, что сначала она вырвала бразды правления из рук безвольного мужа, а потом фактически узурпировала трон. Однако объективности ради они вынуждены признать, что У Ху была прекрасным правителем, при ней империя жила без потрясений, стала сильнее, расширила свои границы. При У Ху была проведена реформа управления, императрица заботилась об образовании населения. Конфуцианским историкам стоит большого труда признать все это, пусть даже и в форме комментариев и побочных замечаний, но они воздерживаются от полной и всесторонней оценки одной из наиболее выдающихся фигур в политической истории Китая.

То же самое касается истории экономики и социологии: все, что не вписывается в заданную концепцию, игнорируется. Историки обращаются к экономическим и общественным изменениям только для того, чтобы сделать повествование более понятным или прояснить какой-то момент истории, но не всю историю в целом. Действительно, в истории правления династий есть отдельные части, посвященные землепользованию, ирригации, военному сообщению, но все эти вопросы, так или иначе, связаны с правящим кланом. Налогообложение было вплотную связано с системой землепользования; ирригация и строительство каналов находилось в ведении императорского правительства, поскольку объем этих общественных работ был слишком велик для того, чтобы этим занимались местные власти. Армия же была силой, на которую опиралось правительство. Армия также отвечала за охрану северных границ – Великой Китайской стены – от нашествия кочевых племен. Государственная религия и астрономия находились под особой заботой императора, который был верховным служителем культа небес и земли, проявления власти которого изучала астрономия. Социальные изменения, напрямую не влиявшие на эти виды деятельности, не являлись предметами исследований. Религиозные верования рассматривались как суеверия людей и не считались достойными упоминания. Рост новых социальных классов и групп, а также закат и исчезновение других вообще не признавалось как явление. Разделение на ученых, чиновников, крестьян, землевладельцев произошло еще в древности, так гласила ортодоксальная доктрина. Торговцев и ремесленников она вообще не воспринимала как общественную прослойку – они принадлежали к презираемому меньшинству. Феодализм рассматривался как внутреннее устройство династии Чжоу, которая уже ушла в небытие, однако упадок этой системы и ее замена централизованным бюрократическим правительством до сих пор является одним из основных изменений общественного строя Китая. Формирование новой аристократии, которая не была тесно связана с каким-либо феодом, и медленное рассеивание этой группы и перераспределение власти между представителями класса образованных людей, которые находились на государственной службе после сдачи соответствующих экзаменов. Эти жизненно важные изменения, происходившие в китайском обществе с III по XI век нашей эры, историки в основном игнорировали. Отрывочные данные о них появляются лишь в разрозненных документах, собранных воедино лишь современными учеными, изучающими изменения в составе правящего класса с точки зрения происхождения его членов.