История Китая - [19]

Однако окончательная победа княжества Цинь над всеми противниками пришлась не на правление великого и жестокого завоевателя Чжао Сяна, а на период правления его преемников, и прежде всего его внука, известного в истории как Шихуан-ди – «первый император». Велика вероятность того, что этот будущий завоеватель всего Китая был незаконным сыном купца, а вовсе не наследником княжеского дома Цинь. Когда Чжао Сян умер, при дворе наступило время непродолжительной смуты, когда непосредственные преемники трона скончались один за другим. Один из них, Чжуан Сян, в молодости был отправлен в качестве заложника ко двору царя Чжао. Там он полюбил прекрасную девушку, жену другого человека Лю Бувэя; он привез ее в свое царство Цинь, причем, говорят, с согласия самого Лю Бувэя. Шихуан-ди родился восемь месяцев спустя, но ходили слухи, что это был сын Лю Бувэя, а не Чжуан Сяна, который впоследствии стал князем.

Шихуан-ди является одним из величайших негодяев времен Конфуция; он – человек, сжигавший книги и подавлявший школу философов. Можно было бы ожидать, что ученые раскопают и предадут огласке любые неблаговидные поступки этой ненавистной им личности, однако в их хрониках, по крайней мере, есть намеки на то, что легенда о его происхождении может быть правдой. Став взрослым, царь узнал, что именно говорили люди о тайне его рождения. Его мать вовсе не вела праведный образ жизни, как должна была бы вести себя вдова согласно китайской традиции; она была в весьма хороших дружеских отношениях с Лю Бувэем, который был удостоен всяческих почестей и наград. Император заточил свою мать в уединенный замок и приказал Лю Бувэю удалиться от двора в собственное поместье. Вскоре после этого он написал Лю Бувэю письмо с просьбой ответить на какой-то нелепый вопрос и в заключение спросил: «Какое отношение вы имеете к императорскому двору, что позволяет вам носить титул князя?» Затем он повелел Лю Бувэю удалиться в провинцию Сычуань. Лю предпочел покончить жизнь самоубийством, но не отправляться в ссылку. Шихуан-ди, таким образом, никто не мог обвинить в отцеубийстве.

Укрепив свою власть дома, император Цинь возобновил свои нападения на противников. За десять лет он полностью уничтожил их в результате безжалостных набегов на их территории, которые совершили военачальники царя, поскольку сам Шихуан-ди не был искусным воином. В 221 году до нашей эры было завоевано царство Хань, а княжеская семья уничтожена. В 225 году пало княжество Вэй, и опять семья правителя была истреблена. Затем Цинь напало на своего самого могущественного уцелевшего соперника – Чу – и добилось победы в 223 году до нашей эры. На этот раз почти вся княжеская семья попала в плен. В 227 году было уничтожено государство Янь, которое располагалось на месте современного Пекина. Из княжеской семьи здесь не пожалели никого, так как несколькими годами раньше яньцы замышляли убить князя Цинь и почти добились своего. Последним пало царство Ци, правители которого видели, что надежды на спасение нет. Княжеская семья была взята в плен и увезена в Цинь, они остались нищими и, как говорят, погибли от голода в забвении. В хрониках, повествующих о завоеваниях Цинь, нет ни одного примера проявления жалости, гуманности или великодушия по отношению к врагам. Китайские историки, описывая падение княжества Цинь, которое произошло довольно скоро, указывали, что правители Цинь пожали то, что сами посеяли – кровожадные убийцы сами захлебнулись своей кровью.

Однако, хотя это была эпоха жестоких войн, это также было время успехов в области науки. Век министров – предателей и интриганов – и безжалостных монархов-воинов был также веком философов и писателей, чьи работы стали классикой древнекитайской литературы. Кстати, для культуры Китая очень характерна близость двух, казалось бы, полярных миров – мира оружия и мира пера. Среди известных писателей и ученых того времени можно увидеть имена министров, состоявших на службе у воинственных монархов, а многие философы всеми силами стремились (и часто им это удавалось) занять влиятельные должности при дворах этих правителей. Все без исключения философы были так или иначе политически ориентированы. Не важно, призывали ли они в своих работах к объединению мира посредством любви, силы или бездействия, все они пытались решить одну великую проблему своего времени, и она заключалась вовсе не в реставрации уже разрушенной феодальной системы, а в создании надежной основы для строительства империи в масштабах всего мира. Термин, который вошел в употребление для обозначения понятия «империя» – «тянь ся», что в дословном переводе означает «Под небесами», и который сейчас известен во всем мире, четко демонстрирует направление развития философской мысли в Китае в это время. Очень важно также помнить, что слова «империя» и «император», которые на западе стали использоваться для обозначения институтов власти в Китае, не совсем точны, поскольку их китайские синонимы не несут в себе дополнительной милитаристской нагрузки, которую слова «империя» и «император» восприняли от своих римских корней. Император в Китае не был императором в полном смысле этого слова, то есть он не был командиром, военачальником. Он по своей сути был ближе к папе римскому. Его функции священнослужителя были гораздо важнее для него, чем военная власть, которая была передана генералам. Слово «хуан-ди», которое переводится как «император», на самом деле означает «августейший правитель», и есть все основания полагать, что в глубокой древности слово «ди» означало «предок». Под понятием «властитель мира» китайцы скорее понимали мудрого отца, а не военачальника. Империя, «Поднебесная», означала одну семью, просто очень большую, разросшуюся до такой степени, чтобы объять все человечество. Во главе семьи стоял отец, «августейший предок».