История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе - [2]

Еще одним классическим примером экономического трактата, написанного в художественной форме, является роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» 1889 года. Как ко двору английского короля перенесся янки – типичный американец со Среднего Запада, не объясняется, идея машины времени в литературе появилась позже. Перенесся и все, теперь нужно жить и выживать. Ему удается не только спастись от верной смерти через повешение, но и занять очень высокую должность при дворе – все это за счет «предсказаний» солнечного затмения. На самом деле герой почему-то помнит даты всех затмений, случившихся в прошлом, хотя он и не астроном по профессии. Получив должность, янки начинает заниматься «модернизацией» отсталой, на его взгляд, страны: строит дороги, поднимает промышленность, налаживает торговлю, вооружает армию (сажает на велосипеды). Внедряет демократические институты. Но не в коня корм. Аграрная феодальная страна к этому не готова. И вся инфраструктура гибнет в результате войны. Испытание демократией не выдерживает и сам главный герой – захватывает власть и становится диктатором, посылающим людей на верную гибель. Помимо общей идеологии «модернизации», ведущей в никуда, книга содержит ликбез по основам экономики.

Так, главный герой и король решаются инкогнито отправиться в путешествие по стране и обращают внимание на то, что сколько стоит в разных деревнях. Оказывается, что товар одинаковый, а цены разные, да и один и тот же труд оплачивается где выше, где ниже. Этим иллюстрируются понятия инфляции, покупательной способности денег, реальных и номинальных цен. Главный герой, который подает «дикарям» в качестве милостыни пуговицы, свой поступок объясняет принципом Парето-эффективности (разумеется, не употребляя этот термин), согласно которому обмен эффективен, то есть увеличивает благосостояние, если стороны меняют то, что в их глазах имеет меньшую ценность, на товар большей субъективной ценности: «для невежественного дикаря все равно что монеты, что пуговицы, а для меня монеты лучше пуговиц»[2].

Мне гораздо больше нравится другой пассаж из этого романа. Король и главный герой попадают в плен к разбойникам, а те продают их в рабство на местном рынке. В этом эпизоде Твен рассказывает об одном из важнейших постулатов финансовой теории, гласящем, что в зависимости от состояния рынка рыночная стоимость актива может отличаться от его справедливой цены в ту или другую сторону.

В большом городе на людном рынке за нас дали бы хорошую цену; но тут было страшное захолустье, и нас купили так дешево, что мне даже стыдно вспомнить об этом. Король Англии пошел за семь долларов, между тем за короля можно было дать двенадцать долларов, а за меня все пятнадцать. Но так бывает всегда: если рынок плох, какой бы хороший товар вы ни предлагали, вы очень мало на нем наживете...

Своей рыночной ценой недоволен и король, о котором янки говорит:

Он так надоел мне, доказывая, что на настоящем рынке за него дали бы никак не меньше двадцати пяти долларов, что было полнейшей нелепицей и ерундой, наглым самомнением. Да я сам столько не стоил! Однако вопрос щекотливый, и я дипломатически решил не возражать. Пришлось пойти против совести и смело подтвердить, что именно двадцать пять долларов он и стоил бы. А сам я между тем был твердо убежден, что с сотворения мира до сего дня не было короля, который стоил бы и половины этой суммы, а в последующие тринадцать веков за него не дали бы и четверти. <…>

…Он так надоел мне своим нытьем, что я был бы счастлив, если бы за него дали сто. Но надежды не было, ибо нас каждый день осматривали всевозможные покупатели и большей частью так отзывались о короле:

– Этому болвану и вся цена-то два с половиной доллара, а чванливости у него на тридцать пять.

И, наконец, третий разряд книг с экономическим содержанием. Это собственно художественные произведения, а не закамуфлированные трактаты, без морализаторства. Просто их авторы умеют наблюдать экономическую жизнь общества, ухватывают финансовые коллизии и наделены даром отразить это в художественном тексте, да так, что порой и у экономистов лучших описаний существа дела не найдешь. У этих писателей герои не плоские, есть психологизм, словом, их тексты – настоящая литература. К таким можно отнести произведения Шекспира, Гете, Скотта, Бальзака, Золя, Диккенса, цитировавшегося выше Твена, Лондона, а из наших – Островского, Мамина-Сибиряка, Боборыкина и Чехова. Такие вот совершенно непохожие по стилю примеры из произведений, относящихся к разным литературным направлениям и жанрам... А еще экономическими бывают сказки!

В эссе «Библиотека всемирной литературы» великий немецкий писатель Герман Гессе писал о том, что бы он подумал о владельце «идеальной» библиотеки, в которой по два романа Бальзака и Диккенса, если бы такового встретил: «Довольно неплохое собрание, сплошь проверенные вещи, но увлечений, предпочтений, пристрастий?.. Если у него, к примеру, есть лишь по два романа Диккенса или Бальзака, то, значит, ему их навязали. Если бы он выбирал действительно лично и свободно, то он или любил бы обоих авторов и имел бы как можно больше книг того и другого, или предпочел бы одного из них, куда бы больше, к примеру, любил милого, доброго, прелестного Диккенса, чем грубоватого Бальзака, или, напротив, любил бы Бальзака, хотел бы иметь все его книги и выбросил бы из библиотеки слишком сентиментальные, слишком добродетельные, слишком обывательские книги Диккенса» [Гессе 1990]. Как экономист я отношусь как раз к первому разряду людей – люблю того и другого, ибо оба они прекрасные «экономикописатели», если образовывать слово по аналогии с «бытописатели». В третьей главе мы это увидим.