История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - [44]

В своем эссе Бейн зхут ле-зхут (“Между правом и правом”) А. Б. Йегошуа прослеживает развитие этого смертоносного конфликта на протяжении всей непростой истории еврейского народа. Евреи провели две тысячи лет в вавилонском пленении не по принуждению, утверждает он, — таков был их осознанный выбор. Все объяснения, приводившиеся ими в оправдание их жизни в диаспоре, были не более чем подсознательной рационализацией[57]. Если они подавляли в себе желание вернуться, то причина заключается в междоусобной борьбе “между религиозной и национальной системой”, которая глубоко укоренилась в коллективной памяти народа, поскольку эта борьба раздирала народ еще в давние времена, на земле древнего Израиля. Евреи, в ужасе от перспективы возобновления этой “всепоглощающей и непрестанной борьбы” на Святой земле, предпочитали пребывать в изгнании. Ведь до тех пор, пока они не обладали достаточной властью, чтобы навязывать свою волю друг другу, вопрос главенства религиозной или национальной идеи можно было не рассматривать.

И только в XX в., продолжает свои рассуждения Йегошуа, евреи ощутили, что нет больше сил испытывать страдания, связанные с пребыванием в изгнании под игом враждебно настроенных чужестранцев. Когда в годы Катастрофы европейского еврейства эти муки стали невыносимыми, народ наконец сделал решающий шаг на пути к своей государственности. Но в условиях своего государства немедленно возобновилась извечная борьба между религиозными и светскими евреями.

“Сегодня, например, Любавичский Ребе, живущий в Нью-Йорке, в состоянии лишь… попытаться убедить евреев посылать детей в еврейские школы, есть кошерное мясо, отказаться от поездок в субботу и т. д. Но если бы Ребе поселился в Израиле, то смог бы — вернее сказать, это было бы его духовным долгом — добиться того, чтобы евреи вели религиозный образ жизни. В рамках национальной системы принуждение становится обязательным именно потому, что оно в принципе является возможным”.

И в самом деле, мы уже без труда представляем себе новую “войну евреев”. “Следует укреплять национальный — как противопоставляемый религиозному — компонент еврейства, и делать это необходимо ради нашего выживания”, — призывает Йегошуа. Крик души автора уже подхвачен сотнями тысяч израильтян, которые разделяют его тревогу при мысли о язвах, поразивших наше общество.

Усиление идеологического противостояния

Убедительное представление о нетерпимости и антиплюрализме ортодоксов можно получить, всесторонне изучив проявления ксенофобии, которая пышным цветом расцвела в среде израильских школьников. Это явление получило особое развитие в период, когда на посту министра образования и культуры находился Звулун Хаммер. “С пугающей быстротой распространяется ненависть к арабам и уверенность в том, что прав тот, кто силен, — говорила Ора Намир по следам своего известного доклада в кнесете в 1984 г. (Гл. XXIX. Религиозные партии называют свою цену). — Двери наших школ широко распахнуты для пропаганды шовинистических и антидемократических настроений”. Проведенное три года спустя Институтом Ван-Лира (Иерусалим) обследование показало, что примерно половина учащихся израильской средней школы положительно относились к идее ограничить гражданские права израильских арабов, включая и лишение их права голосовать на выборах в кнесет. К этому времени харедим — как, впрочем, и представители менее фундаменталистских религиозных общин — выступали с весьма активной апологией этнического шовинизма. Раввин Цви Кук, духовный отец религиозного поселенческого движения Гуш Эмуним и человек, достаточно далекий от традиций харедим, предписывал своим последователям нетерпимое отношение к арабам. “А ведь есть люди, утверждающие, что земли здесь принадлежат арабам, — говорил он саркастически, — да только все это ложь и обман”. Один из учеников раввина Цви Кука, раввин Исраэль Ариэль, возглавлявший ешиву на Западном берегу, рассуждал так: “Тора не раз говорит: “отними землю у живущих тут”, и Раши[58] объясняет смысл этих слов как “изгони их””. Раввин Элиэзер Вальденберг, известный знаток религиозного закона, говорил недвусмысленно в 1976 г.: “Язычникам запрещено жить в Иерусалиме… Если мы хотим соблюдать это [требование религиозного закона] должным образом, то нам следует изгнать всех неевреев из Иерусалима и полностью запретить их проживание здесь”. В 1988 г. раввин Исраэль Хесс, бывший раввин Университета Бар-Илан, писал: “И настанет день, когда мы будем призваны выполнить заповедь божественно предначертанной войны и уничтожить Амалека[59]” — то есть арабского врага. К 1980-м гг. ультраортодоксальные представители движения Гуш Эмуним все чаще и все убежденнее сравнивали арабов с Амалеком, имея в виду уготованную Амалеку участь быть полностью уничтоженным.

Впрочем, идея относительно того, что арабам необходимо “оказать содействие” в уходе с Западного берега, отнюдь не менее явственно прослеживалась и в идеологии крайне правых светских политиков. Наиболее четко формулировали свои принципы сторонники партии Тхия, фракции, отколовшейся в 1979 г. от Ликуда. Основатель и глава партии Тхия, д-р Юваль Неэман, не был ни фанатичным фундаменталистом, ни демагогом-расистом. Физик с мировым именем, он приобрел особую известность в начале 1960-х гг. благодаря открытию субатомной омега-минус частицы. В это же время он был научным руководителем лаборатории Израильской комиссии по атомной энергии, а впоследствии (1971–1975 гг.) президентом Тель-Авивского университета. Самый близкий политический соратник Неэма-на, Геула Коген, родившаяся в семье выходца из Йемена, получила степень магистра в Еврейском университете в Иерусалиме, и ее яростная националистическая риторика не лучшим образом оттеняла ее достойный уважения опыт борца за гражданские права и феминистки.