История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - [142]

В конце концов, однако, понимание необходимости следовать рекомендациям и, возможно, даже подсознательное желание эвакуироваться как можно скорее — все это определялось не столько логикой или логистическими выкладками, сколько аспектами психологического характера. Из общего числа в 415 тыс. евреев, поселившихся на территории Западного берега и в Восточном Иерусалиме, порядка 270 тыс. выбрали себе место жительства за пределами границ 1967 г. в основном по причинам экономическим или определяемым как “улучшение качества жизни”, причем зачастую в ответ на щедрые финансовые стимулы, которые были предложены в начале 1990-х гг. правительством страны и, в частности, тогдашним министром жилищного строительства Ариэлем Шароном (Гл. XXXIII. Цена возобновления территориальных приобретений). Еще 80 тыс. человек, согласно оценкам, поселились в еврейских кварталах Восточного Иерусалима также исходя из аналогичных прагматических соображений, хотя в их случае можно говорить еще и о благочестивых чувствах (близость к “святому городу”). Однако по меньшей мере 65 тыс. евреев, поселившихся в Восточном Иерусалиме, так же как и в небезопасных районах Иудеи и Самарии, были религиозными сионистами, сторонниками территориальных приобретений. Всякая надежда на то, что они добровольно и мирно покинут свои поселения, была нереальной. Таким образом, приступая к реализации своего плана постепенного сокращения численности поселений, Ариэль Шарон мог не сомневаться в том, что его ожидают трудности, возможно, самые значительные из числа тех, что стояли перед ним на протяжении всей его политической карьеры.

Глава XXXIX. Израиль вступает в двадцать первое столетие

Успех алии из бывшего Советского Союза

За период 1989–2002 гг. в Израиль из бывшего Советского Союза приехало более 900 тыс. репатриантов. Если учесть, что за три с половиной десятилетия, предшествовавшие этому периоду, в Израиль уже прибыло 170 тыс. советских граждан, то эти новые израильтяне составили самую многочисленную группу еврейского населения в стране, превзойдя по численности марокканских и польских евреев, приехавших в первые годы после создания государства. При этом около 35 % евреев из бывшего Советского Союза привезли с собой нееврейских супругов и детей. Нетрудно понять, почему израильские официальные лица, занимающиеся абсорбцией, не очень склонны обсуждать эти цифры. Детальное рассмотрение ситуации может выявить следующее обстоятельство: несколько сотен посланников Еврейского агентства, отвечавших за подготовку новых репатриантов к отъезду в Израиль — как в России, так и в других восточноевропейских странах, — никогда не сомневались, что процент неевреев среди кандидатов на репатриацию достаточно высок. Но поскольку нееврейские члены семьи имели право на репатриацию — согласно Закону о возвращении 1950 г. и поправки к этому закону 1970 г. (Гл. XX. Кого считать евреем?), — то сотрудники Еврейского агентства вносили их в списки на репатриацию.

Такая неразбериха привела к непредсказуемым последствиям. Согласно поправкам 1970 г., еврейская принадлежность (в отличие от израильского гражданства) стала определяться на основе галахических принципов — то есть евреем признавался лишь человек, либо рожденный матерью-еврейкой, либо прошедший гиюр. В годы “первой” репатриации из бывшего Советского Союза, главным образом в 1970-х и 1980-х гг., деятельность раввината, направленная на соблюдение строго ортодоксальных норм перехода в иудаизм, причинила “русским” евреям не меньше невзгод и огорчений, чем другим израильтянам смешанного происхождения — во всех тех случаях, когда речь шла о браке, разводе и похоронах. Можно, однако, сказать, что репатрианты из бывшего Советского Союза ощущали еще более значительный психологический дискомфорт. Выходцы из бывшего СССР были в большинстве своем людьми абсолютно светскими и в немалой степени ассимилированными; вот почему и они, и их нееврейские брачные партнеры испытывали робость и неприязнь при мысли об ортодоксальном гиюре, связанном не только с необходимостью углубленного изучения иудаизма, но и с обрезанием для мужчин и погружением в микву для женщин.

Однако в конце 1980-х — начале 1990-х гг. требования раввината к процедуре перехода в иудаизм отчасти смягчились, и причины здесь были чисто политического характера. Когда начался развал советской империи и резко увеличилось число еврейских репатриантов из Советского Союза, у власти в Израиле находилась коалиция Ликуда и ортодоксальных партий, возглавлявшаяся Ицхаком Шамиром. И религиозные политики решительно возражали против абсорбции прибывающих неевреев, указывая на ту угрозу, которую они несут еврейской религиозной однородности страны. Но в 1989 г. в Израиле был уже самый разгар идеологической борьбы, разрывавшей общество на две полярно противоположные группы: либо включить контролируемые территории навсегда в состав Израиля путем поощрения поселенческой деятельности на Западном берегу, либо поделить Эрец-Исраэль между израильтянами и палестинцами. Эта альтернатива внесла раскол в израильское общество, когда первая интифада достигла своего пика в 1989 г.