История Израиля. От Войны за независимость до Шестидневной войны - [21]

В этих обстоятельствах не было другого выхода, как строить палаточные городки. Вначале они возникли возле Хайфы, но вскоре оказались забиты до отказа, и Еврейское агентство было вынуждено разбивать лагеря для репатриантов повсюду: в других прибрежных городах, в "иерусалимском коридоре”, в Галилее, на севере Негева. Условия жизни везде были одинаковы: пища поставлялась из общей кухни, одежда — со склада Сохнута, импровизированные школы создавались правительством. И на фоне всего этого — безработица. С окончанием войны демобилизованные израильские солдаты вернулись на свои прежние места работы, и в течении ближайших двух лет для новые репатриантов оставалось мало возможностей найти себе применение вне лагерей.

Это было тяжелое время для новых репатриантов. Они жили в нищете и скученности — до 50 человек в одной палатке — на ничтожное месячное пособие. Их "жилища” протекали зимой и невыносимо раскалялись летом. Они были вырваны из своего привычного социального окружения, дети предоставлены сами себе. Смешение выходцев из Европы, Азии и Северной Африки, многие из которых теснились в одной палатке, было мучительным переживанием. В лагерях царила атмосфера морального разложения. К 1952 г. около 40 тысяч новых репатриантов, измученных и отчаявшихся, отказались от попыток начать новую жизнь в еврейском государстве. С помощью родственников за границей они уехали в Европу, Северную или Южную Америку или в страны Британского содружества. Немногие из них впоследствии вернулись.

Еще до этого израильское правительство и Еврейское агентство поняли, что психологический аспект проблемы абсорбции важен не меньше ее экономического аспекта. Вынужденное безделие столь же разрушительно, как и нищета. Могут пройти годы, прежде чем в стране создадутся более благоприятные условия и появится возможность полной занятости населения. Пока же следует позаботиться о том, чтобы иммигранты не слонялись бесцельно и могли сами себя прокормить. Осенью 1950 г. глава поселенческого отдела Сохнута Леви Эшкол пришел к выводу, что лагеря надо строить вблизи промышленных центров и сельских поселений. Теперь, когда бывшие солдаты уже устроены, возникший дизба-ланс может быть исправлен строительством поселков-спутников на окраинах крупных городов, где иммигранты смогут найти работу хотя бы на несколько часов в день. Эту идею стоило проверить.

Первые такие такие временные поселки — маабарот — располагались возле Тель-Авива. Жизнь здесь была не менее сурова, чем в палаточных лагерях. Бараки строились из дешевых материалов, и поэтому зимние дожди их затопляли, а летом они раскалялись на солнце; лишенные элементарных удобств, эти трущобы были сравнимы лишь с самыми бедными еврейскими кварталами в Иране или Йемене. И все же даже небольшие различия между этими поселками и палаточными лагерями имели принципиальное значение. Здесь можно было найти работу хотя бы на полдня. Вместо еды и одежды каждая семья получала денежное пособие от Еврейского агентства. Жители маабарот сами покупали себе провизию и сами готовили еду на примусах. Несмотря на все лишения, репатрианты, по крайней мере, получили возможность уединения и большую независимость. Для тех, кто жил в полной бездеятельности в палаточных лагерях, маабарот стали ощутимым шагом вперед.

Тем временем правительство учредило в этих новых поселках школы, детские сады, детские дома, синагоги и клубы и всячески поощряло жителей выбирать свои местные советы и принимать более активное участие в общественной жизни поселений. Многие репатрианты с готовностью откликнулись на эту инициативу. Каким бы ни было их экономическое положение — а оно было не менее тяжелым, чем раньше, — олим надеялись, что маабарот станут лишь временным этапом на пути их дальнейшей абсорбции в стране. Никто не рассчитывал оставаться в барачных поселках больше одного-двух месяцев. Но, как оказалось, переходный период обычно затягивался на один-два года, а иногда и дольше.

Алия и поселенческая политика

Судьба олим зависила в большей степени от политических решений лидеров страны, чем от их собственных усилий, скромных финансовых возможностей или родственных связей. Но под лидерами страны понималось далеко не только правительство. С самого начала было ясно, что суверенное государство должно нести полную ответственность за свою внутреннюю и внешнюю политику, и поэтому большая часть функций, исполнявшихся ранее Еврейским агентством, должна быть передана правительству. Вместе с тем, не было сомнения, что перегруженная государственными заботами администрация сама не сможет должным образом решить неотложную задачу абсорбции и расселения сотен тысяч репатриантов. И не только по финансовым, но и по моральным соображениям. Бремя абсорбции массовой алии не должно было целиком лечь на Израиль; его следовало хотя бы в какой-то мере разделить между евреями всего мира. Поэтому в период массовой иммиграции в первые годы существования государства Еврейское агентство, которое с 1929 г. занималось доставкой средств из-за рубежа, продолжало отвечать за транспортировку репатриантов в Израиль и удовлетворение их первых потребностей. Абсорбция вообще стала общим предприятием Еврейского агентства и правительства, при этом обе стороны участвовали в расходах на строительство жилья и сельскохозяйственных поселений. Это взаимодействие стало более согласованным в 1951–1952 гг., когда Леви Эшкол занимал одновременно посты министра сельского хозяйства и директора поселенческого отдела Сохнута. Таким же образом Еврейское агентство участвовало вместе с канцелярией премьер-министра и с министерствами строительства и внутренних дел в расселении репатриантов по всей стране.