История изнутри. Мемуары британского агента. - [33]

Огни заблистали. Девушка убежала со сцены, и под громкие аплодисменты оркестр загремел «Марсельезу»; мужчины целовались, женщины улыбались и плакали в одно и то же время. Затем, когда оркестр прервал музы ку, произошло чудо. С галерей послышался топот мар ширующих ног и 400 французских резервистов дружно подхватили припев. На следующий день они отправля лись на французский фронт и пели «Марсельезу» со всей страстностью латинского темперамента. Картина полу чалась эпическая. Это был последний случай, когда Рос сия чувствовала полную уверенность в исходе воины.

Взятие Львова затушевало страшное поражение под Танненбергом. Но Танненберг должен был повториться и если русские могли держаться против австрийцев> почти до самого конца, то уже тогда было ясно, что они не могут устоять против немцев. Фактически т^ен6ерг был прелюдией русской революции. Он был для Ленина

вестником надежды. За него ухватилась тайная аРМИя агитаторов на заводах и в деревнях; гибель головкй nvccKoro командования внесла колебания в боевой дух народа, который по своей природе и вследствие сурово стирусского климата всегда был неспособен к какому, либо длительному усилию.

Разумеется, переход от оптимизма к пессимизму со вершился не сразу, и, хотя на русском фронте не было такой неподвижности, как на французском, все же были длительные периоды монотонной бездеятельности.

Упадок духа фактически был постепенным, и, когда выяснилось, что война стала затяжной, жизнь стабилизи ровалась. В Москве, которая была далека от линии фрон та, буржуазия не унывала. Правда, было мало попыток к экономии и пожертвованиям. Не было движения общест венного мнения против рвачей, а «окопавшиеся» могли найти приют в организациях Красного Креста без опас ности прослыть трусами. Театры и места развлечения процветали, как в мирное время, и в то время как проле тариат и крестьянство были лишены водки, подобные ограничения не были наложены на имущие классы. Для пополнения их частных запасов вина требовалось разре шение, но, так как жизнь вздорожала, а русские чиновни ки получали маленькое жалованье, разрешение было лег ко получить. В ресторанах разница была в том, что спиртные напитки наливали из чайника, а не из бутылки. Когда же контроль стал менее строгим, исчезла и необхо димость в чайниках.

С другой стороны, огромное и исключительно важное дело обеспечения армии нужной сетью госпиталей и заво дов проводилось так называемыми общественными орга низациями, представленными Союзом городов и Сою зом земств. Без этой помощи русская военная машина оказалась бы испорченной гораздо раньше, чем это име ло место. Но вместо стимулирования этого патриотиче ского усилия и поощрения общественных организаций во всех областях их деятельности, русское правительство делало все возможное, чтобы препятствовать и понижать их активность. Нужно сказать, что общественные органи зации обладали политическим честолюбием, были на строены либерально и явились поэтому угрозой самодер жавию. Вероятно, и Союз городов, и Союз земств контролировались либералами, на которых С.Петербург смотрел с большим недоверием. К тому же их главной

квартирой была Москва, которая никогда не пользой лась расположением императора. га"

Но как бы то ни было, в начале войны их энтузиазм был еданодушным, а политические домогательства ко торые появились впоследствии, были прямым результа том политики постоянных булавочных уколов. Трагедией России было то, что царь находился под влиянием жен щины, которая была во власти одного стремления — передать самодержавие непоколебленным своему сыну, и никогда не оказывала доверия общественным организа циям. Тот факт, что Москва постепенно оказалась вовле ченной во внутреннюю политическую борьбу сильнее, чем в войну, был следствием преимущественно этой фа тальной тупости царя. И хотя его лояльность по отноше нию к союзникам осталась незапятнанной до конца, несо стоятельное стремление ограничить лояльность своего собственного народа стоило ему впоследствии трона.

Лично для меня эта первая зима 1914/15 года была периодом грусти, облегчавшейся лишь непрерывной усердной работой. Моя жена медленно поправлялась от своей болезни. Ее нервы были расстроены, и она должна была отправиться в русскую санаторию, опыт, который принес ей мало пользы и которого я никогда не сделал бы, если бы был лучше осведомлен о русских санаториях. Мы оставили свою прежнюю квартиру и на время пои сков новой заняли меблированную квартиру одних на ших друзей, отправившихся в Англию. Мои дни, а часто и ночи были полностью поглощены консульской рабо той, которая более чем утроилась во время войны. В частности, блокада и многочисленные постановления о контроле ввоза и вывоза требовали огромной счетной работы, которую я делал почти один. Москва тоже пре вратилась в важный политический центр, а так как Бейли почти полностью возложил на меня получение политиче ской информации, время мое было совершенно занято. Другой трудностью моего положения было безденежье. Роды моей жены стоили дорого. В новых условиях поло жение наше изменилось, наши социальные обязанности возросли. Деловые круги, а Москва была главным торго вым городом России, процветали от щедро раздаваемых вьцодных военных поставок; жизнь вздорожала, и мы оказались в несравненно худшем положении сравнитель но с русскими и с нашей собственной английской коло нией. Более того, война автоматически привела к концу