История изнутри. Мемуары британского агента. - [12]

Но до моего вступления за ограду Берлингтонхауз» предстояло выполнить некоторые формальности. Почти сразу пришлось мне предстать на осмотр комиссии инк визиторов Министерства иностранных дел. Надев свой самый темный костюм, я отправился в Лондон, добрался до Даунингстрит, и был отведен в длинную комнату в первом этаже здания Министерства иностранных дел, где от 40 до 50 кандидатов дожидались своей очереди, каж дый посвоему выражая своё волнение. Процедура была простая, но утомительная. В конце комнаты находилась широкая дверь, у которой стоял курьер Министерства иностранных дел. С интервалами в десять минут дверь открывалась, и безупречно одетый молодой человек с листком бумаги в руке шептал чтото курьеру, и тот. прочищая голос, громоподобно возвещал собравшимся овечкам имя очередной жертвы.

По мере того как подходила моя очередь, комната почти опустела и мои нервы заговорили. Я мучился, предполагая что произошла какаянибудь ошибка и меня забыли. Я старался подыскать какоенибудь глупое объ яснение. Только страх, что моя обувь может заскрипеть, помешал мне подойти к курьеру на цыпочках, чтобы изложить свои сомнения. И вот, когда я уже потерял всякую надежду, одетый в сюртук курьер возвысил свой олос и под потолком отдалось: «Мистер Брюс Лок ^тарт». С краской на лице и влажными руками я пересту пил порог своей судьбы и вошел во внутренность храма. Из головы все вылетело. Мои тщательно зазубренные ответы были забыты.

К счастью, инквизиционное испытание оказалось менее ^ашяым, чем ожидалось. В узкой продольной комнате за длинным столом восседали шесть старших чиновников. На время я задержался перед ними, как премированный бычок на выставке скота под испытующими взорами шести пар глаз в очках и моноклях. Затем меня попросили занять место на другом конце стола. Снова наступила пауза, во время которой инквизиторы рылись в бумагах. Они извлекли мою биографию, которую всякий кандидат как опросный лист страховой компании должен предста вить до явки на экзамен. Затем с учтивостью Стэнли, обращающегося к Ливингстону, председатель улыбнулся мне приветливо и сказал: «Мистер Локкарт, полагаю», и,

прежде чем я опомнился, меня стали расспрашивать о моих опытах с каучуковыми плантациями. Я представляю себе, что большинство инквизиторов были лично заинте ресованы в операциях с каучуком. Во всяком случае, я подвергся быстрому перекрестному допросу относительно ценности различных акций. Так как мои познания в этой области были больше, чем у моих экзаменаторов, я бойко и авторитетно стал объяснять, какие опасности и возмо жности сулит малайский эльдорадо. Надеюсь, что они вняли моему совету. Он был внушен с осторожностью, опирающейся на опыт моих слишком оптимистически настроенных родственников.

И вот, когда я уже совсем пришел в себя, неожидан ный удар поверг меня на землю. До сих пор я разыгрывал роль учителя перед кучкой внимательных, восхищенных школьников. Теперь роли вдруг переменились. Среди приятного и к общему удовлетворению протекавшего разговора, словно по тихой долине, подул ледяной ветер, исходивший от маленького коренастого человека с мор щинистым лбом и серожелезного цвета усами:

— Вы не можете сказать, мистер Локкарт, почему вы покинули этот земной рай?

Мои колени задрожали. Неужели всеведущее Мини стерство иностранных дел раскрыло тайну приключения " с Амаи? В моих свидетельствах этому инциденту было дано благовидное толкование. В биографии своей я об этом умолчал. Говоривший был лорд Тир рель, тогда еще просто мистер Тиррель, и я инстинктом, редко меня обманывавшим, почуял в нем возможного врага. С уси лием я собрался с мыслями.

У меня была малярия в сильнейшей форме, — ответил я и затем слабо добавил: — Но я опять играю в регби. Это добавление оказалось удачным. Спортсмен с моноклем и худощавой фигурой атлета пришел мне на выручку.

Вы не родственник кембриджского регбиста и кри кетиста? — спросил он.

Мой брат, дважды интернациональный игрок по кри кету и регби, находился тогда на вершине своей славы атлета.

— Он мой младший брат, — ответил я просто. Этими словами я открыл себе путь и получил официальное благословение.

Все это было хорошо. Оставалось однако более серьезное препятствие письменный экзамен. Чем более взве. тГваТя свои шансы, тем менее оставался доволен В "Сгоду было только четыре вакансии. Число зареГа с^ировакных кандидатов перешло за шестьдесят. Почти вТоет готовились к экзаменам в течение ряда Ле? ^которые были в числе первых двадцати, выдержавших Гггоошлом году. До полдюжины получили первокласс ныТсввдетельства в Оксфорде и Кембридже Я же Не занимался никакой учебой целых три года. Оставалось только десять недель для подготовки к экзаменам, кото рые были трудны не только благодаря конкут*тщи, Но включали в число обязательных предметов право и эко номику По праву я не читал ни строчки. Политическая экономия для меня была тайной и сокровенной наукой. Поистине перспективы вряд ли стоили затраты усилий.

Мой отец, однако, был рьяный оптимист. Я перебрался в Лондон и поступил на лучшие по тому времени курсы по натаскиванию к экзаменам. Знакомство с ними повер гло меня в еще большее уныние. Целую неделю я посе щал лекции с твердым терпением и аккуратностью. Дру. гие кандидаты заканчивали подготовку, когда я только приступал, а лекции по политической экономии и праву, ^ без сомнения, превосходно излагаемые, но рассчитанные % явно на подготовленных слушателей, были для меня