История иудаизма - [60]

Что же было такого особенного в этих религиозных подвижниках? Во всех известных нам источниках больше внимания уделяется их образу жизни, чем конкретным особенностям учения, но, так как все эти источники представляют собой взгляд со стороны, а не изнутри, вполне возможно, что они не совсем точно отражают самовосприятие ессеев. Филон описывает сообщество, состоящее из одних лишь мужчин, занятых сельским трудом, ремеслами и общинными трапезами, привычными к аскетизму в одежде (которую они делили: «Общими являются также одежда и питание»). Вся собственность также была общинной: «Никто из них не имеет ничего собственного: ни дома, ни раба, ни земельного участка, ни скота, ни других предметов и обстановки богатства. Все внося в общий фонд, они сообща пользуются доходами всех. Живут они вместе, создавая товарищества по типу фиасов и сисситий[39], и все время проводят в работе на общую пользу».

В другом фрагменте Филон дает несколько иное изображение совместной собственности и заботы друг о друге:

Никто из них не имеет собственного дома, который не принадлежал бы всем сообща; кроме того, они живут фиасами, дома их открыты для тех из единомышленников, которые приходят к ним извне. Далее, у них имеется общая для всех касса и общие расходы; общими являются также одежда и питание, так как они образуют сисситии. Можно ли найти у других лучше осуществленные на деле общность жилища, всего уклада жизни, питания? Ту плату, которую они получают за проработанный по найму день, они не хранят как свое собственное, а делают это общим, предоставляя желающим пользоваться своим доходом. Больные не остаются у них в небрежении, без забот из-за того, что они не могут ничего заработать. Для ухода за больными имеется наготове общее достояние, которое, без всякого опасения и не ограничивая себя, можно тратить. Старикам они оказывают почет и заботятся о них подобно тому, как законные дети оказывают услуги своим родителям на старости лет, и окружают их бесчисленными заботами.

Отказ ессеев от владения рабами был особенно необычным; еще более необычной была его причина. Филон пишет, что ессеи «осуждают господ (владеющих рабами) не только как (людей) несправедливых, оскверняющих равенство, но и как нечестивцев, нарушающих закон и установления природы, которая, подобно матери, всех породив и выкормив равным образом, сделала людей законными братьями не только по названию, но и в действительности. Коварная и чрезмерно возрастающая жадность расшатала их родство, вместо близости создала отчужденность и вместо дружбы — вражду». Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» не столь многословен и просто указывает, что ессеи «считают рабство несправедливостью»[40] [34].

Описания ессеев у Филона Александрийского и у Иосифа Флавия в «Иудейских древностях» в целом очень похожи. Это говорит о том, что либо Иосиф читал труд Филона, либо оба они полагались на общий источник (где была, в частности, приведена и численность ессеев, которую и Филон, и Иосиф указывают совершенно одинаково: «более 4000 человек»). Особый акцент на том, что ессеи отвергают женщин и деньги, хорошо согласуется с рассказом Плиния [35].

Значительно отличается от этой информации длинный рассказ о жизни ессеев, приведенный Иосифом Флавием во второй книге «Иудейской войны». Это замечательно полное этнографическое описание, хорошо продуманное литературно и предназначенное явно для читателей-неевреев, которых Иосиф не раз повторно отсылает к тому же фрагменту в других частях своей книги:

Третью [школу образуют] те‚ которые‚ видно‚ преследуют особую святость‚ так называемые ессеи. Последние также рожденные иудеи‚ но еще больше‚ чем другие‚ связаны между собой любовью. Чувственных наслаждений они избегают как греха и почитают величайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество они презирают‚ зато они принимают к себе чужих детей в том возрасте‚ когда они еще восприимчивы к учению‚ обходятся с ними‚ как со своими собственными‚ и внушают им свои нравы. Этим‚ впрочем‚ они отнюдь не хотят положить конец браку и продолжению рода человеческого‚ а желают только оградить себя от распутства женщин‚ полагая‚ что ни одна из них не сохраняет верность одному только мужу своему. Они презирают богатство‚ и достойна удивления у них общность имущества‚ ибо среди них нет ни одного‚ который был бы богаче другого. По существующему у них правилу всякий‚ присоединяющийся к секте‚ должен уступить свое состояние общине; а потому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды‚ ни блестящего богатства — все как братья владеют одним общим состоянием‚ образующимся от соединения в одно целое отдельных имуществ каждого из них.

Согласно этому рассказу, ессеев можно было встретить во многих местах:

Они не имеют своего отдельного города‚ а живут везде большими общинами. Приезжающие из других мест члены ордена могут располагать всем‚ что находится у их собратьев‚ как своей собственностью‚ и к сочленам‚ которых они раньше никогда не видели в глаза‚ они входят как к старым знакомым. Они поэтому ничего решительно не берут с собой в дорогу‚ кроме оружия для защиты от разбойников. В каждом городе поставлен общественный служитель специально для того‚ чтобы снабжать иногородних одеждой и всеми необходимыми припасами… Платье и обувь они меняют лишь тогда‚ когда прежнее или совершенно разорвалось‚ или от долгого ношения сделалось негодным к употреблению. Друг другу они ничего не продают и друг у друга ничего не покупают, а каждый из своего дает другому то‚ что тому нужно‚ равно как получает у товарища все‚ в чем сам нуждается [36].