История иудаизма - [214]

Шимшон-Рафаэль Ѓирш родился и учился в Гамбурге, где как раз в это время бушевали споры в связи с учрежденным в городе в 1818 году реформистским «храмом». Непосредственным источником выдвинутой Ѓиршем формы ортодоксии (которую некоторые историки называют неоортодоксией, чтобы отличать ее от иудаизма харедим) можно считать полемическую атмосферу, царившую в Гамбурге в эпоху его юности. В 1821 году — в год бар мицвы Ѓирша — гамбургская община избрала главным раввином Ицхака Берне, которому не исполнилось еще и тридцати лет, в надежде, что он сможет обуздать опасный реформаторский дух, модернизировав иудаизм и при этом избежав слишком крамольных новшеств. Характерно, что идеи реформизма настолько овладели гамбургской общиной, что Берне в знак отличия от реформистских раввинов называл себя не рабби, а хахам (ивр. «мудрец» — так называли глав общины сефарды). Берне учился и в ешиве в Вюрцбурге, и в университете, а в своих гамбургских проповедях, которые читал по-немецки (что само по себе было нововведением), призывал не только исполнять религиозные заповеди, но и быть достойными гражданами [3].

Постепенно для общин Ѓирша и современного ортодоксального иудаизма[170], в основу которого легли его воззрения, основополагающим стал принцип «Тора им дерех эрец» — «Тора в гармонии со светской культурой». В возрасте двадцати с небольшим лет Ѓирш (как до него Берне) поступил в университет, где изучал классические языки, историю и философию. Там он близко сошелся с другим еврейским студентом, бывшим чуть моложе его, — Авраѓамом Гейгером, которому, как мы уже знаем, предстояло стать духовным лидером немецкого реформизма. Приятели организовали в Бонне студенческое общество по изучению еврейской гомилетической литературы, еще не зная, насколько разойдутся в конце 1820-х годов их религиозные пути. Их дружба охладела лишь после того, как Гейгер опубликовал резкую критику эссе Ѓирша о принципах иудаизма (написанного в 1836 году на безупречном немецком языке). Это эссе вошло в состав книги «Девятнадцать писем об иудаизме», в которой Ѓирш в форме переписки двух молодых людей (растерянного интеллектуала Биньямина и спокойного оптимиста Нафтали) отстаивал место традиционного иудаизма в мировой культуре и, в частности, позаимствовал для собственных нужд термин «реформа», назвав так действия, направленные на сохранение сути традиции:

Поэтому да станет нашим девизом Реформа; будем всеми силами нашими, всем добрым и возвышенным в нас стремиться достичь этой вершины идеального совершенства — Реформы. Но целью ее должно быть одно: чтобы мы следовали иудаизму и в нашем поколении, осуществляя все тот же вечный идеал в соответствии с обстоятельствами нашего времени. Пусть образование поможет нам взойти на высоту Торы, но не принижать Тору, приспосабливая к обстоятельствам эпохи, не низвергать горные пики, уравнивая их с низменностью собственной жизни! Нам, евреям, предстоит преобразовать нашу жизнь посредством иудаизма, заново восприняв его самим нашим духом, и воплощать его в жизнь всеми нашими силами; но искать легкой жизни и удобства за счет уничтожения непреходящего закона, установленного на все времена Предвечным Творцом, — это не реформа и реформой называться не может. Задача иудаизма — поднять нас до высот Торы; как же посмеем мы низводить ее до собственной ступени?

Ѓирш утверждал, что не иудаизм, а евреи нуждаются в реформе, причем не в такой, к какой призывают реформисты. Это евреи должны подняться до уровня вечных идеалов своей религии, даже если с этими идеалами не всегда просто жить, а смуты современной эпохи связаны с появлением «еврейства, осознающего и начинающего понимать само себя» [4].

Таким образом, Ѓирш осознавал проблемы современной ему жизни ничуть не хуже, чем друг его молодости Гейгер, однако пришел к совершенно иному их решению. В рамках адаптации к светской культуре можно включить в синагогальную литургию хорал и проповеди на немецком языке, но языком молитвы должен оставаться только иврит, и какие-либо изменения в молитвенник следует вносить с крайней осторожностью. Но что самое главное, законы Торы и постановления раввинов должны восприниматься как слово Божье, данное навеки:

Во что превратится иудаизм, если мы попытаемся его осовременить? Если бы еврею было позволено в любой момент осовременивать свою религию, он бы уже не нуждался в ней; не стоило бы тогда и говорить об иудаизме. И если так, нужно было бы отбросить иудаизм наряду с другими незаконнорожденными плодами заблуждения и предрассудков, и не слышать более ничего об иудаизме и еврейской религии!.. Не будем же обманываться. Главный вопрос очень прост: фраза «И сказал Господь Моисею, говоря…», с которой начинаются все законы Торы, — истинна она или нет? Верим ли мы в самом деле, что Бог, всемогущий и святой, говорил так с Моисеем? Не кривим ли мы душой, когда в присутствии наших братьев кладем руку на свиток Торы и говорим, что Господь дал нам Тору, Свою Тору, Тору истины, и тем насадил среди нас вечную жизнь? Если это не пустые слова, не лицемерие, не обман, то мы должны хранить Тору и соблюдать ее заповеди без изъятия, без отговорок, при всех обстоятельствах и во все времена. Это слово Божье должно для нас быть вечным законом превыше всякого человеческого суждения, который мы обязаны соблюдать во все времена во всех наших действиях. Вместо того чтобы жаловаться, что Тора больше не соответствует духу времени, мы должны сетовать на одно: что дух времени больше не соответствует Торе.