История ислама в России - [34]
Созданное уже в середине XV в. так называемое Касимовское ханство, быстро попавшее в зависимость от Москвы, играло роль своеобразной буферной зоны между территорией Московского государства и владениями казанских и крымских ханов. Казанское ханство значительно ослабло уже в последней четверти XV в.: в 1487 г. ханский престол в Казани занял Мухаммад-Амин, ориентировавшийся и во многом зависимый от усилившегося московского великого князя Ивана III. Последний, и прежде спорадически неофициально именовавший себя «царем», чтобы подчеркнуть свое могущество перед Казанью, прибавил к своему титулу формулировку «болгарский», т.е. «булгарский», а казанского хана в переписке называл «братом». Касимовское ханство стало важным источником военной силы для московских князей: служилые татары, фактически военная аристократия своего народа, вплоть до середины XVII в. пополняли войска московских правителей, составляя одни из наиболее боеспособных военных подразделений. Опасаясь их мощи, царское правительство начало постепенно лишать татарских мурз привилегий и вытеснять их из поместий, отдавая земли русским чиновникам.
Казанское ханство, располагавшееся на территории бывшей Волжской Булгарии, также состояло из различного в культурном и языковом отношении населения — большую часть, тем не менее, составляли представители татарской общности, но на окраинных территориях жили также ряд тюркоязычных (башкиры, чуваши) и финно-угорских народов (мордва, мари, удмурты), составляя значительную долю в населении государства.
В Казанском ханстве ислам глубоко проник в культуру простого татарского населения. Число мулл было значительным, и они занимали почетное положение в социальной структуре общества. Глава мусульманской общины, именовавшийся сеййид, избирался из числа сеййидов в привычном значении этого слова — потомков пророка Мухаммада. Кроме сеййидов, в Казанском ханстве были и другие представители мусульманского духовенства: имамы (лица, руководящие богослужением в мечетях), шейхи (проповедники), дервиши (аскеты), хаджи (люди, совершившие хадж — паломничество в Мекку), хафизы (лица, знающие наизусть Коран) и др. Очень высока была роль этих просвещенных людей в развитии образования населения. В самой Казани было значительное число медресе и библиотек. Наиболее известное сооружение — комплекс, включавший мечеть и при нем медресе, связываемый с именем Кул-Шарифа (ум. 1552), сеййида, главы религиозной общины Казанского ханства.
Известны некоторые деятели мусульманской культуры Казанского ханства — ученые, поэты. В этих рядах может быть упомянут Мухаммад-Амин (1468—1518), несколько раз занимавший казанский престол в период смут. Он написал книгу «Могжиза намэ» («Книга чудес»), где в прозаической и стихотворной форме представлены его рассуждения об обществе и политике, дидактические поучения этического характера переплетаются в повествовании с сюжетами из жизни Пророка. К этому же времени относится жизнь и деятельность суфийского поэта Умми-Камала (ум. в 1475), порицающего людей за беспокойство об усладах земной жизни. Вершиной поэтического творчества может считаться творчество Мухамедьяра (1497—1547), написавшего поэмы «Тухфаи-мардан» («Дар мужей», 1539) и «Нур ас-судур» («Свет сердец», 1542). В своих произведениях он также касается социально-этических вопросов, рассуждает о высоких идеалах и благочестии. В произведениях обоих авторов не просто присутствует несомненное влияние среднеазиатской суфийской традиции, но и ощущаются параллели с творчеством Кул Али.
Население Казанского ханства имело полиэтнический и полирелигиозный характер. Несмотря на то, что большую часть составляли именно мусульмане, представители других сообществ не притеснялись. В частности, об этом свидетельствует наличие христианского — армянского храма в Казани и сохранение языческих верований у чувашского населения, преимущественно христианизированного только к XIX в. Язычники же марийцы уже после захвата Казанского ханства на протяжении 30 лет продолжали воевать за восстановление его государственности (Черемисские войны, продолжавшиеся до 1584 г., см. ниже).
С последних десятилетий XV в. ханство погрузилось в интриги и смуты, отражавшиеся в быстрой смене правителей, при этом в ситуацию постоянно вмешивались московские правители, после 1480 г. они почувствовали свою силу и теперь по своему усмотрению поддерживали того или иного претендента на престол. С 1487 г. ханство находилось под протекторатом, то есть Москва контролировала назначение ханов и внешнюю политику. Только в 1521 г. родственник крымского хана Сахиб Герай с войсками занял Казань и восстановил независимость ханства. Он проводил активную внешнюю политику, направленную на противостояние Москве. Сахиб Герай стремился к союзу с Крымским ханством и его сюзереном Османской империей. Хан совершил несколько походов в западном направлении, сумев захватить Нижний Новгород и Коломну, а также осадить Москву. Все это привело к возобновлению налоговых выплат со стороны Москвы Крымскому ханству, хотя, конечно, о реальной власти ханов над Москвой речи идти в то время не могло. В 1524 г. Сахиб Герай перебрался в Крым, где в 1532 г. стал ханом, оставив в Казани своего малолетнего племянника, после чего ханство вновь погрузилось в смуты. В период несколько раз прерывавшегося правления последнего, Сафа Герая (1524—1549), войны с Москвой продолжались. 40-е годы XVI в. знаменательны нестабильной обстановкой и в Крымском ханстве, которое не имело возможности проявлять активность во внешней политике. Эти обстоятельства создали удобную ситуацию для усилившихся соседей.
В настоящей статье рассматривается история перевода Корана на латинский язык. Основное внимание в ней уделено изучению трансформации подхода к переводу Корана на латынь. На протяжении длительного исторического периода (XII—XVII вв.) его базовые принципы оставались неизменными, однако значительные изменения претерпевали способы их практического приложения. В работе показано, что за основу переводческого подхода, выработанного в рамках перевода Роберта Кеттонского и Corpus Tholetanum (ок. 1143 г.) — сборника работ об исламе, созданного в Толедо под руководством Петра Достопочтенного, — взято сочетание полемического и исследовательского компонентов.
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.